— Тогда ладно. — И Джейси нагнулась за стаканчиком.

— «Поезд мира все громче», — спел Тедди, которому Кот Стивенз вообще-то нравился.

— «И мыыыы плыывем на нем», — вступили остальные — опять Мушкетеры.

Как же молоды были они. Как глупы. Что бы подумала Джейси, увидь она их сейчас? — задумался Линкольн. Три чертовых старика.

Несмотря на ранний час, он решил заехать в Эдгартаун, прежде чем двинуть вглубь острова. Может, Мартин из тех риелторов, кто приезжает в контору пораньше. А если его еще нет, Линкольн позавтракает в городе — пропустив ужин накануне, он проголодался, — а потом зацепит кое-какого провианта в лавке навынос: вина для Тедди, пива для Мики, а себе хорошего односолодового, пусть выпивоха из него теперь не ахти.

Городок оказался на редкость оживлен, и парковка в гавани битком, но ему повезло: кто-то сдавал задним ходом с одного места, как раз когда Линкольн заехал на парковку. В «Островной недвижимости» было темно, на двери табличка ЗАКРЫТО, но Линкольн заглянул сквозь стекло внутрь. «Не надо так делать, — посоветовала ему Анита с другого края страны. — Если там закрыто, значит, закрыто». По мнению жены, Линкольн терпеть не мог отказов. «Потом вернешься, когда откроется. Не будь как отец, не жди особого к себе отношения. Если внутри кто-то есть и сидит в темноте, значит, не хочет, чтобы его тревожили».

А в глубине конторы кто-то сидел — мужчина примерно возраста Линкольна. Устроился над газетой, расстеленной на столе, в левой руке дымящаяся кружка кофе; вероятно, как раз тот человек, к кому Линкольн и пришел. «Пусть себе читает газету, — стояла на своем Анита. — Ты же видишь табличку ЗАКРЫТО, верно? Контора откроется только через сорок пять минут. Не надо, бога ради, стучать в стекло».

Линкольн постучал. Ну как тут не постучать. Ладно, может, это и взаправду значит, что он сын своего отца. Будь Анита здесь вживую, он бы чувствовал себя обязанным оспорить такое заявление, но ее тут нет. Он тут один, а значит, может быть кем угодно — даже единственным потомком Вольфганга Амадея Мозера из Данбара, Аризона.

Вздрогнув от стука («Видишь? Ты его напугал. Объясни-ка мне еще разок, почему ты так себя ведешь»), мужчина внутри поднял голову, заметил Линкольна и встал — даже вымучил улыбку, пока пробирался между конторскими столами. Отпирая и открывая дверь, произнес:

— Вы похожи на человека, которого могут звать Линкольн Мозер.

— А потому, — ответил Линкольн, пожимая ему руку, — вы будете Мартин.

Тот подтвердил, что так оно и есть.

— Вообще-то, — сказал он, включая верхний свет, — я вас нагуглил.

— Есть только один Линкольн Мозер?

— В Большом Лас-Вегасе двое, но второй — черный директор средней школы.

— Да, у черных многих зовут Линкольнами. Но не думаю, что мой отец в аризонской глуши знавал хоть одного.

— А то бы передумал?

— Такое случается редко.

— Кофе хотите?

— На пароме пил.

— Это значит, что больше вам нельзя?

— Вообще-то да. — В действительности существовала отчетливая возможность того, что почти непроходящее расстройство желудка, которым Линкольн мучился последние дни, было симптомом еще не диагностированной язвы, истоки которой уходят к финансовому краху 2008 года. Впрочем, это может быть всего-навсего кислотная отрыжка, каковая прилагается к старению. Жена его — поскольку женщина — хотела в этом вопросе ясности, сам же Линкольн, женщиной не будучи, от неопределенности избавляться пока не торопился.