|
— А что такое? — Под этим равнодушно безжалостным взглядом бывший егерь стал как бы даже ниже ростом. — Выходит, если я тебя сейчас убью, то не до самой смерти? И завтра ты опять будешь мне глаза мозолить? — Ни ни! — Басурманов попятился. — Зачем вам лишние хлопоты. Отпустите с Богом. Я вас теперь за версту обходить стану. И корешам своим закажу. — Лучше бы ты, конечно, молчал про нас, — мрачно молвил Зяблик. — Да где тебе удержаться… Язык, как помело. И как только тебя в егерях терпели… Кстати, а какого рожна ты к нам сунулся? Кто тебя послал? — Никто. Я издали приметил, что вы с места не сдвинулись. Подзадорить вас хотел. — А тебе что, права такие даны? — Ну, как сказать… — Басурманов замялся. — Кто тут какие права дает… Просто я привык порядок обеспечивать… — Нет, вы посмотрите на этого засранца! — Зяблик подбоченился. — Явился сюда дуриком и права качает! Да где — в потустороннем мире с неизвестным числом измерений! Во народ! Ни Бог вам не указ, ни природа! Мы рождены, чтоб горы сделать пылью. Пустить в расход пространство и простор. Нет мил друг, я тебе сопатку все же нынче поровняю. — Эвона, кто к нам пожаловал! — рожа Басурманова, скукожившаяся от страха, внезапно прояснилась. Взоры присутствующих (кроме Зяблика, который на такие фокусы был не падок и умел держать в поле зрения сразу несколько объектов) обратились в ту сторону, куда тыкал пальцем Басурманов. Вдали уже посверкивала лиловая стрекоза, как всегда выписывавшая в воздухе замысловатые петли и зигзаги. В этом мире, похоже, для нее не существовало никаких препятствий. Если она собиралась атаковать ватагу, невозможно было даже примерно предугадать, с какой стороны эта атака последует. — Вот и птичка синичка прилетела, — сказала Верка. — Крылышки почистить и мошек поклевать. — Ну я побегу, пожалуй, — заторопился Басурманов. — И вам того же желаю. — Ладно, вали, — буркнул Зяблик. — Только про нашу сердечную встречу не забывай. — Пошли и мы, что ли, — сказал Смыков, когда проворно улепетывающий Басурманов превратился в еле заметную точку. (Произошло это почему то куда быстрее, чем в условиях обычного трехмерного мира.) — Во попер, на мотоцикле не догонишь! — сказал Зяблик, глядя ему вслед. — Бегает он как раз и неважно, это законы перспективы здесь искажены, — возразил Цыпф. Стрекоза порхала уже в непосредственной близости от них, и ватага, разобрав имущество, двинулась куда глаза глядят. Поскольку все в этом мире было обманчиво: и пространство, и время, и даже законы перспективы — решили особо не торопиться. Зачем тратить силы в борьбе за какой то приз, если не известны ни правила этой борьбы, ни ценность самого приза. Из путаных речей Басурманова они поняли лишь одно: успех здесь, как и в рулетке, приносит только слепая удача. Пустота под ногами уже почти не пугала людей, да если хорошенько присмотреться, это была вовсе и не пустота. В сиреневой бездне поблескивали полупрозрачные, причудливо изломанные плоскости, скользили смутные тени, угадывались очертания каких то грандиозных структур. Во всем обозримом пространстве — даже глубоко под ногами и высоко над головой — передвигались люди, с такого расстояния действительно похожие на шустрых блох. Были среди них и одиночки, и целые компании. Что касается направлений, которых придерживались подневольные соискатели неведомых призов, то они не поддавались никакому логическому анализу. Кто то двигался в ту же сторону, что и ватага, кто то наоборот — встречным курсом. Одни карабкались вверх, а другие все глубже опускались вниз. Впрочем, как объяснил Цыпф, все понятия, относящиеся к пространственным координатам трехмерного мира, такие, как «вверх, вниз, влево, вправо», здесь были пустой условностью. |
