– Нет.

– И все же послушай. Уйти отсюда ты не сможешь. Построй хижину где-нибудь возле ручья и живи мирно. В лес, что у подножия скал, не суйся, ты видел, что сталось с теми, кто через него пройти пытался. Пища здесь хоть и не изысканная, но сытная: листья, корни, живность. Думаю, вскоре привыкнешь гигантских кузнечиков вкушать. Мясо у них хоть и горьковатое, но есть можно.

– А я вот что думаю, — сказа Конан, почесывая подбородок. — Думаю я, белобрысый, что врешь ты. Для того и "зерен лучезарных" мне не нужно. Только не пойму, зачем врешь. Ну да неважно. Думаю я еще, что хорошо бы тебя прикончить. Драться ты умеешь, знаю. Да только загоняю я тебя, так мыслю. Ежели спуску не давать, дыхалки у тебя не хватит. А когда силы кончатся — сам палку свою кинешь и пощады попросишь.

Альбинос и глазом не моргнул.

– Правда твоя, северянин, — отвечал спокойно, — загнать ты меня, конечно, можешь. Грудь у тебя пошире моей, да и моложе ты годов на десять. Только что в том толку? Жрица — не самая коварная тварь в Провале. Ты силен и проворен, слов нет, да только к силе и проворству еще и опыт надобен. А опыта у тебя нет. Так скажу: я тебя сюда не звал, ты мне не кум и не брат, скрыться я мог бы сейчас же, но делать этого не стану. Помню, что тебе обязан: избавлением от костра у Толстой Башни. Кстати, спросить хотел, по каким таким рассуждениям ты за меня в схватку мою со стражниками влез?

Варвар пожал плечами.

– Не знаю, белобрысый. Видать, не люблю, когда семеро одного бьют. В Халоге бывало: выпускали на арену пятерых-семерых против одного. И потом, завожусь я, как только герб королевский на броне увижу.

– В том мы похожи, — кивнул Ходок, — кто родился подсвист ветра, не станет желать ни оков, ни хором. Так вот, киммериец, я обещал, что отведу тебя к щиту Агибалла, и слово свое сдержу. Толку в том никакого, но хочу, чтобы ты на меня зла не держал.

С тем они и двинулись между огромных стволов, который в других местах просто шуршали бы под ногами.

* * *

Не знаю, из чего сделаны киммерийцы. Предки мои по матери более с ними воевали, а иногда и вступали в боевой союз, как предания рассказывают. Асы и потомки атлантов (а киммерийское племя почитает себя наследниками сего народа допотопного) не раз ходили в набеги на южные земли и часто одолевали закованных в броню рыцарей. Думаю, и к тому меня доблесть безответная двух народов северных склоняет, что, забудь асы и киммерийцы раздоры, покорили бы они мир и заставили трепетать и насмешливых аквилонцев, и гордых зингарцев, и шемитов, и даже стигийцев, обитающих за великой рекой Стикс и мнящих себя потомками самого Сета, Змея Вечной Ночи.

Ежели этого парня пилы чудовища не растерзали, ему все нипочем. Раны его затянулись на глазах, и после схватки, любого другого отправившей бы на Серые Равнины, он шагал среди трав столь бодро, словно прекрасные банщицы аграпурские только что натерли его тело целительными мазями.

Я, признаться, пожалел даже, что не смогу уговорить киммерийца навсегда поселиться на дне Провала. Славная была бы компания. Девицу какую сверху бы притащили, усадьбы где построить, я ведаю, а то, что воздух здешний (или чары агибалловы) для здоровья полезны и жизнь продлевают практически бесконечно, в том убедился уже, и не убедился, а просто — знаю. Жить, как говорится, поживать, а добра наживать здесь не надо. Ни к чему здесь добро.

Шагаю я среди порослей огромных и видится: год-другой минует, и делаемся мы с киммерийцем все выше и выше, равняемся со здешними обитателями, кровы свои перестраиваем. И жены наши от нас не отстают. Десять зим минует и, чем Сет ни шутит (прости, Хредх, что имя Змея Вечной Ночи поминаю), и вот — здешние твари становятся что обычные букашки для ноги человеческой.