- Ты хочешь, чтобы я снимался вместо Гоги?

- Гоги сказал, ты хорошо знаешь Карича. Это соответствует?

- Соответствует, но...

- Гоги сказал: "Все, что могу сделать на машине я, Карич может сделать в два раза лучше". Это соответствует?

- Цхакая лучше знает возможности Валерия Васильевича...

- Гоги сказал, что в силу причин, не подлежащих обсуждению, он обратиться к Каричу не может... Улавливаешь? Поэтому прибуксировать Карича к нам должен ты.

- Карич далеко не молод, он участник войны...

- Так мы не покажем его в кадре.

- Карич отошел от спорта...

- С каких пор работа в кино классифицируется как спорт? Никакого спорта. Честное трудовое соглашение! Хорошая оплата. Имя в титрах...

- Хорошо, я с ним поговорю, - чувствуя себя загнанным в угол, сказал я.

Карич выслушал меня без каких-либо заметных эмоций.

- А что за машина, на которой надо ездить? - спросил он, когда я изложил суть дела.

- Директор картины говорил, гоночная, но подробностей я не знаю.

- Интересно. Настоящей гоночной у них не должно быть. Все, что у нас создаются, проходят перед моими глазами. Я бы знал...

И тут мы как-то незаметно перескочили на другую тему: Валерий Васильевич стал рассказывать о делах Игоря. Насколько я понял, Карич незаметно, но настойчиво склонял его идти в училище. Валерий Васильевич свел знакомство с Грачевым, и тот произвел на него наилучшее впечатление.

- Основательный мужчина, - сказал Валерий Васильевич, - и что мне особенно по душе: прямой человек, со своим мнением.

Поговорили и о Галиных делах. Доктора настоятельно рекомендуют курорт, а она забрала в голову: пока Игоря к месту не определит, никуда не поедет.

- Можно подумать, Игорю пять лет. Ну, скажите - неужели его до самой пенсии опекать надо?

- Матери плохо понимают, что самостоятельность тоже воспитывает. Чем самостоятельность подлиннее, тем толку больше, - сказал я.

- Вот видите, мы не сговаривались, но я говорю точно то же самое.

Так мы и толковали о том, о сем еще с полчаса, наконец, когда подошло время расставаться, Валерий Васильевич сказал, будто только что вспомнил:

- Давайте-ка телефон и имя-отчество вашего кинопродюсера, позвоню, узнаю.

- Зацепило? - спросил я.

- Считайте, что зацепило... Только уговор: Гале вы раньше времени ничего не говорите, чтобы не волновать зря, вообще - раньше времени не наводить панику.

ЭКЗАМЕНЫ ОКОНЧЕНЫ И... ПРОДОЛЖАЮТСЯ

Сначала Галина Михайловна пропылесосила квартиру, потом долго и старательно натирала паркет. Взглянула на часы - времени было еще мало, ждать оставалось не меньше двух часов. Она присела на диван, отдышалась и стала думать, на что бы употребить эти два часа? "Самое разумное сходить в магазин, а вдруг все кончится раньше, и он вернется, а меня нет?!" подумала она и сразу отказалась от мысли идти в магазин. Можно бы посидеть с книгой. Но она знала: до нее не дойдет сейчас ни одна связная мысль...

Вся жизнь Гали с далекой фронтовой поры была переполнена ожиданием она ждала на краю лесного аэродрома, вглядываясь в белесое северное небо, вслушиваясь в гуденье комаров, пока над горизонтом не появлялись тоненькие черточки и кто-то не кричал: "Летят!", и сразу доносился едва уловимый шум моторов, и она, вся сжавшись, считала: один, два, три... и не сразу до нее доходило - кого-то не хватает, и замирало, едва не останавливалось сердце - кого? Машины увеличивались в размерах, выпускали шасси, садились, и различимыми делались бортовые номера... И какое было счастье - дождаться голубой семерки...

Потом не стало аэродрома перед глазами, утром он уходил на работу, вечером - возвращался... И никогда не было известно, летает он сегодня или не летает, вернется рано или задержится.