Коскинен открыл глаза. Он с удивлением обнаружил, что уснул. Слуга накрывал стол. Коскинен посмотрел на кофе, апельсиновый сок, хлеб, масло, икру, запотевшую от холода бутылку водки. Трембицкий предложил ему и Вивьене таблетки.

– Они возбуждают аппетит, – пояснил он. – Их очень хорошо принять перед обедом.

– Нам нужно сохранить мозги свежими – угрюмо заметила Вивьена.

Они едва принялись за еду, как в холле появились два человека.

Трембицкий встал.

– К сожалению, – сказал он. – Завтрак придется отложить – пришел босс.

Глава 11

Натан Абрамс не был высоким человеком. Скорее наоборот – пухлым и лысым. Он был в халате из‑под которого виднелись ноги в пижамных брюках. Хрипло дыша, Абрамс сел в кресло и вытянул ноги. Он сказал сквозь зубы:

– О, Боне. Я всегда знал, что вокруг много гнили. Но когда эта гниль выступила открыто, с ней уже поздно вступать в борьбу. Но необходимо.

– С каким оружием? – спросил Трембицкий.

Рука Абрамса показала на прибор:

– Для начала с этим.

– Но нужно время, чтобы организовать производство и создать боевые группы.

– А тем временем Дайв… – голос Абрамса дрогнул, и стараясь скрыть это, он стал накладывать себе пищу в тарелку. – Прошу простить меня, – сказал он. – Вы, должно быть, голодны.

Коскинен не мог удержаться, чтобы не рассмотреть девушку, которая пришла с Абрамсом. Естественно, он знал о существовании сестры Дейва, но когда экспедиция улетала на Марс, ей было всего пятнадцать лет. Он не ожидать увидеть ее такой взрослой. Стройную, гибкую, с серыми глазами, затуманенными печалью, с мягкими меднокрасными волосами, волнами спадавшими на плечи. Абрамс не сказал жене о встрече, потому что он не знал, как она перенесет это. Но его дочь была сейчас с ним.

Хорошо, что Абрамс вспомнил о завтраке. Коскинен действительно проголодался. Однако он колебался. Девушка как бы прочла его мысли.

– Садитесь, ешьте. Не могли же все ваши злоключения лишить вас аппетита. Я, пожалуй, тоже что‑нибудь съем.

Вивьена улыбнулась.

– Благодарю, мисс Абрамс, хотя заботясь о нас, вы не забываете о себе.

– О, теперь мы в одной армии.

– Я не так уверен в этом, – сказал Трембицкий.

– Что ты имеешь в виду, Ян? – спросил Абрамс.

– Но…

– Ты же знаешь, я не предлагаю ничего экстраординарного. Самое главное, выручить Лайва и всех остальных участников экспедиции. Мы будем действовать осторожно, но вполне возможно, что настанет момент, когда… – Абрамс замолчал.

Трембицкий закончил за него фразу:

– … когда нам придется выступить в войну с собственным правительством.

– Да… по крайней мере с Маркусом. Я говорю тебе, что у него мания величия и его нужно остановить.

– Не будем бросаться словами, Нат. То, что мы имеем сейчас, это не неофашизм, это цезаризм. Да, да, цезаризм, слегла модифицированный, так как появился в республике более сложной по структуре, чем Рим тех времен. Но цезаризм появился, как веление времени, как средство выживания в ядерном веке. Не захочешь же ты свергнуть Цезаря, обречь страну на гражданскую страну, ослабить ее для окружающих варваров.

– Я о такой чепухе даже не думаю!

– И тем не менее, это так. Это выступление вызовет расслабление социальных сил в стране и, как следствие, экономический хаос. А когда это произойдет – общество не сможет производить достаточно, чтобы удовлетворить собственные нужды и тогда откроется прямой путь для открытого диктаторства. Народ потребует сильного правителя.