|
.. Повернувшись в ревущую белесую темноту, он громко засвистел. Откуда-то издалека донесся лай, и Вячеслав Иванович снова призывно свистнул. — Иди в тепло, простынешь, — обернулся он к Нине. — А вы не распоряжайтесь, — ощетинилась та, — я сама как-нибудь разберусь, что мне делать. — Да я не... Нина, ну что ты, в самом деле, все бунтуешь! Я тебе уже двадцать лет как не учитель. — Вот именно! — Нина снова яростно взмахнула фонарем, будто подавая сигналы в небо — то ли заблудившемуся самолету, то ли сумасшедшей чайке-поморнику. — Вот именно! — повторила она. — Так что не надо делать вид, что вы до сих все лучше всех знаете. Сама разберусь... — Да я ж не спорю, — печально ответил Вячеслав Иванович и снова принялся свистеть. Шмель выскочил из белесой тьмы, как пятнистый ком снега. С жесткой бородки свисали сосульки, морду покрывал иней. Пес ткнулся хозяину в колени, обернулся — в темноте уже виднелись фонари возвращающихся мужчин — и шумно потянул носом, принюхиваясь к Нине. Та сердито отмахнулась от него фонарем. Шмель присел на задние лапы и низко, угрожающе зарычал. — Фу, Шмель, — рявкнул Вячеслав Иванович, — нельзя! Рычание перешло в хриплый, злобный лай. — Отстань от меня, — буркнула Нина. — Никто твоего хозяина не трогает. Шмель не умолкал. Фонари лыжником замелькали чаще — мужчины встревожено торопились на звук. — Да перестань ты, Шмель, — с досадой бросил Вячеслав Иванович, — ну не любит она меня, так что ж теперь? — Я вас, Вячеслав Иванович, не «не люблю», не надо преувеличивать, — сердито ответила Нина и кивнула взобравшемуся на крыльцо Александру. — Я просто хочу, чтоб вы перестали вмешиваться в мою жизнь. А так я к вам очень хорошо отношусь. — Так «хорошо», что тебя все мои собаки облаивают, — мрачно проворчал старый учитель и открыл входную дверь. Александр, Тимур и Лешка, топоча заснеженными валенками и на ходу сдирая с лиц обледеневшие шарфы, ввалились в дом. — Нашли что-нибудь? — бросилась им навстречу Аля. — Нашли, — пробормотал Лешка, отводя глаза. — Тут такое дело, Аля... Понимаешь, тут такое дело... — Дежурных нашли, — жестко оборвал его врач. — Одного у пульта. Другого — здесь, рядом. — И где же они?.. Алю прервал громкий всхлип — Анна, прижав ко рту руки, привалилась к стене. Ее лоб был изжелта-бледным, как у мертвеца. Тимур, на которого за спинами Лешки и психиатра не обращали внимания, окинул ее внимательным взглядом — стюардесса догадалась... и очень быстро, намного быстрее других. Следующим сообразил, в чем дело, Барин. — Они что, как эта... — он кивнул на дверь комнаты, в которой положили труп Натальи. — Тоже? — Да. За спиной Тимура шумно вздохнула Нина, и тот слегка повернул голову. «Ой, папа» — пробормотала женщина. Тимур удивленно шевельнул бровью — странные иногда реакции выдают люди. Обычно в таких ситуациях зовут маму... хотя папу, конечно, разумнее, а Нина вся — разум и рацио в чистом виде. — А тела? — тихо спросил Тофик. Лешка виновато пожал плечами. — Эту... Наталью тоже зря притащили, — прогудел Колян и внезапно покраснел жарко, как ребенок. Отвел глаза, стараясь не смотреть на потрясенные лица. — Ну, следак же, — хрипло пояснил он. — Ментам как работать потом? Бандит выталкивал слова, будто силой; его круглая физиономия побагровела. Видно было, что сама мысль позаботиться о расследовании кажется ему противоестественной, однако он продолжал настаивать: — Нельзя ее было трогать, и этих... правильно вы... Люди ошарашено переглядывались. |
