— Ох, Онор, она такая красавица. Слава богу, пошла в тебя.

Улыбка сестры нисколько не потеряла тепла.

— И такая маленькая. Боюсь брать ее на руки.

— В любом случае, не в вашем состоянии, — предупредила миссис Парсонс. — Вам еще несколько недель нельзя двигаться.

Недель… Зуд снова вернулся, почти хотелось расчесать кожу.

— Эмма, — пробормотал Лео. Малышка зевнула, закрыв глаза крошечными ресницами.

— Хочешь ее подержать? — спросила Онория.

— Миссис Ратингер, — неодобрительно пробормотала миссис Парсонс. — Вряд ли это уместно… Он вообще не должен быть здесь. Родильные комнаты — не место для мужчины.

— Он мой брат, — парировала Онория. Затем попыталась пошевелиться и охнула.

— Тише, — остановил ее Лео, — не напрягайся.

Онор устроилась поудобнее, но Бэрронс не мог не заметить капельки пота на ее висках. В ближайшее время она не сможет двигаться, что бы ни говорил Блейд. Лео никогда в жизни не чувствовал себя настолько неуверенно. Его не так воспитывали. Герцог Кейн счел нужным выковать из сына оружие, чтобы в случае необходимости Лео мог проявить безжалостность, но совершенно без учета, что делать, когда вовлечены другие люди. Люди, что ему дороги.

Как, черт возьми, Бэрронс вытащит отсюда сестру, если что-то пойдет не так? А ребенок? Его взгляд снова переместился на пушистую макушку.

— Ну вот, — с возмущением пропыхтела миссис Парсонс. — Я же сказала вам не двигаться.

Акушерка передала сверток ему в руки, и Лео, похолодев, обнаружил, что полностью отвечает за свою племянницу. На данном этапе скорее кучу одеял, чем ребенка.

— Как мне ее держать? — Он осторожно попытался подложить руку ей под голову. Маленькая губа Эммалин задрожала, и ее лицо скривилось, как будто она собралась заплакать. У Лео внутри все упало. — Кажется, я не…

— Вот так, — сказала миссис Парсонс и поправила ребенка.

Лео чувствовал сквозь одеяло форму и вес малышки, ее крошечные ручки и ножки и покачивающуюся головку. От нее пахло лавандовым мылом Эсме.

Эмма снова зевнула, и, похоже, эта задача ее утомила. Сонно моргая, малышка прислонилась к груди Лео, темные ресницы опустились на розовые щеки. Крошечные пальчики обхватили один из пальцев Бэрронса, и в этот момент он полностью и бесповоротно в нее влюбился.

Почти до боли.

Если что-то пойдет не так, он ее вытащит. И ее, и Онорию, любой ценой. «Обещаю», — подумал Лео, чувствуя прикосновение детских пальчиков. Гордость и высокомерие уступили место кристальной ясности. Здесь он сидел без толку, ожидая вестей со стены, но Блэйд был прав. Лео перебьет половину Эшелона, лишь бы обезопасить племянницу и сестру, даже если сам в процессе погибнет.

— У нее такое же ужасное чувство времени, как у ее отца, — пробормотал он, отгоняя дурные мысли прочь.

— Если она не унаследовала его вкус в одежде, мы в порядке, — ответила сестра.

Они обменялись улыбками, и Лео впервые задумался, каково было бы держать на руках свою дочь. Гадать о ее будущем, какой она станет…

Он никогда не влюблялся до такой степени, чтобы смотреть в сторону женитьбы или отцовства. Исключение составляла только… герцогиня, но Лео не совсем понимал, что означает его интерес к ней и может ли он ей доверять. Эта мысль стерла улыбку с его губ. Кстати о Мине… Ее что-то не видно.