Уже зайдя к себе в комнаты, я облегченно выдохнул, ибо все это время подсознательно ожидал подвоха. Но только снял саблю, как в палаты, дробно топая подкованными сапогами влетел Васька и с налета заявил.

— Князева дружина за податями убыла, чуешь? А здесь в городе два вятские ватаги зимуют, по полусотни каждая! — брат хищно ощерился. — Быть делу, будь готов! Обдерем московских блядей!

— Бля... — ругнулся я, поняв, что самое интересное только начинается. — Дай хоть в бане попариться, ирод!

Но он уже умелся.

— Вакула! — гаркнул я, когда за ним хлопнула дверь.

— Что, батюшка, прикажешь? — в комнату влетел стремянной.

— Следи за Васькиными людьми! — я ткнул рукой в окно. — Неладное чую! Будьте наготове! И перед моей дверью выстави пару воев в полном боевом обличье. И баню вели истопить немедля.

Детина удивленно вздернул бровь, но вопросов задавать не стал, кивнул и тоже убежал.

— Твою же мать! — с чувством выругался я, сев на лавку. — И какую пакость ты задумал, ирод порченный?

— Рвать как баранов задумал, — спокойно ответила Зарина, выйдя из другой комнаты. — Что тут непонятного?

— А оно нам надо? — я силой провел ладонями по лицу.

— Особо не надо, что с ярославских возьмешь? Но нам никакого урона, — немного задумавшись, ответила аланка. — Только прибыток. Ярославские — люди Великого князя, Василий — нам враг. Ты, если спрос будет за грабеж — в стороне, вина на брате. Он затеял — ему и отвечать, даже если ты поддержишь. А поддержать надобно, ибо впереди сеча с московскими, перед ней всем заедино быть придется.

Я еще раз чертыхнулся про себя. Вроде все правильно растолковала, прям на блюдечке выложила: получается у меня и выхода другого нет, но, черт побери, в мое современное мышление ну никак не хочет укладываться: как это грабить хозяев?

Как не ломал голову, так ничего и не придумал, что делать, а посему решил опять плыть по течению. Охо-хо, тут бы просто выжить.

Баню сладили очень быстро, туда же Лушка притащила еды: огромную стопку блинов, кучу заедок, да печеную севрюгу с гречневой кашей размазней. Я тяпнул добрую чарку уже опостылевшего меда, закусил, да и сел на лавку в предбаннике снова думу думать. Ну а что мне делать?

— Ты очень сильно изменился, мой господин, — Зарина присела на корточки рядом и ткнулась головой в мои колени.

Я насторожился:

— В худшую сторону?

— Нет, — аланка улыбнулась. — Не в худшую, просто стал другим после этой свадьбы. Больше думаешь, шибко осторожный стал. Вот только... — она подчеркнуто огорченно покачала головой. — Меня забывать стал? Али не люба?

Она встала и одним движением стянула с себя рубаху.

Я стиснул зубы от внезапного дикого желания — аланка в сумраке казалась ослепительно красивой античной богиней.

Тут все и случилось, увы, как бы я не любил свою жену — я все равно остаюсь человеком из плоти и крови.

Новое тело порадовало: никаких особых проблем с этим делом даже в свои пятьдесят три я не испытывал, но в восемнадцать, сами понимаете, совсем другой коленкор.

Умаял аманатку так, что ее пришлось на руках нести на полку. Но только взялся за веники, как в дверь баньки осторожно поскреблись.

— Батюшка, не гневайся, — тихо и виновато пробормотал Вакула. — Тама князь Василий желает с вятскими старшими с тобой говорить. Грят, дело срочное... не гневайся, потом допаришься...

— Подождут! — гневно рыкнул я.

— Иди! — Зарина обожгла меня горячим поцелуем.