Он-то и снес двоих вятских, у одного прямо башка кусками разлетелась, но все тоже закончилось быстро — ему кинулись под ноги и опрокинули.

Вятский занес обеими руками копье над поверженным великаном, но я успел перехватить его за древко.

— Не надо! Пусть живет, добрый вой! Не враг тебе он, хозяина защищал своего...

Вятский сердито зыркнул на меня глазами, но копье убрал.

Великан что-то благодарственно прохрипел мне, бессвязно ворочая окровавленными губами, но я уже перестал обращать на него внимание.

Дверь вышибли...

В углу большой опочивальне испуганно подвывали бабы с детьми, их закрывали собой четверо воинов, да ярославские князья, отец с сыном.

Отец в накинутом на исподнее бахтерце, криво сидевшем на башке шишаке и саблей в дрожащей руке, шагнул вперед и тряся щеками гневно заорал:

— Ты вы отплатили за доброе, тати?

Я секунду промедлил и тихо сказал:

— Не трясись, не тронем. Сам знаешь за что так получилось. Скажи спасибо Великому князю Василию, твоему хозяину. Противиться не смей, пожалей баб своих. Собирайся, поедешь с нами с сыном. Гостем поедешь, слово даю! Доберемся до Галича, вернем назад...

— Да что твое слово стоит?! — фальцетом взвыл его сын. — Вор! Тать!

Вот тут меня понесло. Никогда сдержанностью не страдал, вспыхиваю как спичка, а тут еще доставшийся по наследству с телом гонор Шемяки сыграл.

Шагнул вперед и коротко двинул сына под дых, а потом поднял за шиворот и прошипел в лицо:

— Остерегись лаяться, княже! Я тебе и твоим жизнь, почитай, спас. Понял? Или поворотить все взад? Ну...

Князь согласно затряс головой.

Почитай на этом, захват Ярославля и закончился. В грабеже я не участвовал, вятские сами справились. Выгребли подчистую всю казну, да бертьяницу, где хранили пушнину. А вдобавок обобрали княжьи хоромы. Словно саранча посевы, голые стены оставили.

Среди ценных трофеев оказался тяжеленный, но маленькой сундучок с серебряной деньгой. Пушнины набралось три десятка плотно упакованных кулей, с собольими, боровыми, куньими и горностаевыми шкурками. А еще, по моему указанию обобрали княжью оружейную, где нашлось много хорошего оружия и доспехов.

Когда уже операция заканчивалась, знатные горожане было собрались атаковать нас со своей челядью, но увидев князя среди пленников сразу сникли. И поплатились за наглость — вятские наведались и в их дома.

В общем, все удалось. Мне даже понравилось. И даже получилось бунтующую совесть засунуть куда подальше. Хотя последнее было трудней всего. Ну... совестливый я человек, тут уже ничего не поделаешь.

С потерями обошлось более-менее терпимо. Вятские потеряли пять человек убитыми, Васькины люди одного, у меня тоже одного. А раненых никто не считал. Нормально, я считаю на копье город подняли.

Уже перед отправкой ко мне подошел Минай.

— Княже... — он сдержанно поклонился. — Дозволь слово с тобой говорить. Разговор есть важный...

Я проследил взглядом за своим братцем, кивнул и отошел с воеводой в сторону.

— Держи княже! — Минай первым делом подал мне саблю в богато украшенных ножнах. — Это тебе от купчишек, отдариваются за жизнь и товар свой. Доброе оружье, кузылбашского выкову. Индский пулат, грит Ибрагим! Большой цены.

Я с тихим шелестом потянул клинок из ножен и бережно провел пальцем по узорчатому металлу.

— Уважил, воевода. Уважили, добрая сабля.

— Дык, почему не уважить! — расплылся в улыбке вятский старший. — Умом и сердцем ты изряден, княже, любо нам! Не то что... — воевода покосился на моего брата, но развивать тему не стал. — Тут еще такое дело.