- Там теперь школа. Перестроили помещение, очень хорошо…

- Вспомнил Божка Ивана… Слышал я, будто у его сына Ростислава что-то с нашей Богданкой?… Это от него сын?

- Нет, нет, у нее муж… Хороший человек… А откуда ты знаешь про Барильчака?

- Так, слышал случайно…

Он не хотел до конца договаривать, она не настаивала. Не интересовала ее его жизнь, так же, как он не интересовался улицами, по которым ходил когда-то малыми ногами. Не было выхода: была вынуждена вести его домой.

14.

Мелодия вливалась в него медленной густой струей, медвяно-сладостная мелодия воплощалась в Чайкиной подсознании в удивительные формы побелевшие от солнца столетние ступени ведут под аркады, стены, украшенные разными масками полузверей-полулюдей, залы, которым по пятьсот лет, и пятисотлетний балкон, из которого тонкая рука тысячи раз посылала поцелуи тому, кто стоял внизу. Эхо шагов в вымощенном каменными плитами дворе, эхо голосов в пустых залах, голоса гудят отдаленно-тревожно. Голоса, голоса, голоса… Музыка исчезает, остаются только голоса, собственно один голос… Чайка уже не спит, он лихорадочно шарит у себя под подушкой, вынимает транзистор, но приемник не работает. Чайка так утомился за эти дни, что ему не до радио. Музыка просто приснилась. Но голоса, вернее, голос не приснился… Теперь Чайка отчетливо слышит, как в комнате дежурного по телефону говорит капитан Шепот, различает отдельные слова: «Слушаю… Разрешите мне самому возглавить операцию? Так точно… Благодарю, товарищ полковник. Выезжаем немедленно… Киевский гость тоже с нами… Да, да, непременно…»

И молчание. Торопливые шаги в коридоре. Кто-то куда-то бежит. Один, другой, третий… Стучат двери раз и два… А Чайка лежит. Он снова был в наряде. Случилось или не случилось нарушение границы, даже если бы провалилась здесь земля, все равно наряд выходит для охраны границы… Теперь Чайка имеет право на сон. Для пограничника после наряда - это почти конституционное право. Тут умеют уважать сон товарища, ибо знают: хорошо отдохнет - будет лучше нести службу.

И вот он спит, а на заставе что-то происходит… Капитан Шепот возглавляет какую-то операцию. А какая может быть сейчас операция кроме…

Чайка порывисто сел в кровати, выпростал из-под одеяла ноги, быстро натянул брюки, обул на босу ногу сапоги, протирая заспанные глаза, выбежал из комнаты. В коридоре пусто. Дежурный по заставе смотрел в окно, которое выходило во двор. У Чайки не было времени на рассматривание, толкнул наружную дверь и вылетел из нее. Посреди двора стояли два газика. В них усаживались пограничники, заносил ногу на ступеньку сержант Гогиашвили. Вот тебе на! Дежурили вместе, Чайка спит, а он уже тут! Капитан стоял возле первой машины, ждал.

Чайка подскочил к нему, сгоряча приложил руку к голове, вспомнил, что без фуражки, мигом отдернул руку, выпалил:

- Товарищ капитан, разрешите…

- Вы собрались на физзарядку, Чайка? - спросил насмешливо Шепот.

- Разрешите мне… поехать с вами, товарищ капитан! Шепот уже не смеялся.

- Одна минута вам, - сказал сухо. - Через минуту выезжаем…

- Есть! - обрадованно выдохнул Чайка и полетел назад к заставе.

Выбежал оттуда через несколько секунд, неся скомканную в клубок одежду, автомат, запасные магазины. Только успел бросить вещи в машину, как газик тронулся. Заспанный, еще до сих пор полусонный, Чайка стал мигом одеваться.

- Ах, какая несправедливость, - с наигранным: возмущением покачал головой сержант Гогиашвили. - Почему для Чайки старшина отпустил столько нарядов? Не успевает человек одеться. Полдня надо на туалет.

- Да разве ты не видишь, - захихикал водитель Ми-кола, - то ж не Чайка, то какой-то граф.