|
Вернул долги всем троим. Сыграли ещё раз - опять все деньги поплыли к арестованному. Тогда он дал каждому по банкноту. Теперь уже давал в долг он… Совершенно изверившиеся, сыграли еще раз - и все трое стали неоплатными должниками своего арестанта. Смотрели на него с такой ненавистью, что другой на его месте провалился бы сквозь землю. А он сидел спокойный, аккуратно сложил деньги, горделиво усмехался. «Можете меня расстрелять, - сказал им. - Сила за вами…» Бородатый думал. Тяжело и напряженно перекидывал в голове мысли. Не смотрел ни на кого, не спрашивал ничьего совета. Был тут старше всех и по возрасту и по чину, должен был решать все сам. Не меняя позы, не глядя на пленника, медленно, с ненавистью произнес: «Беги!» Тот сидел, наверное, не поняв или же не поверив услышанному. «Кому сказал? Оставь деньги и иди прочь!» - заревел булавный. Арестованный, все еще не веря, встал. Ждал, что его задержат. Ждал выстрела, который пришьет его к месту. Не было ничего. Те не смотрели на него. Их глаза были прикованы к одной точке: к кучке разноцветных бумажек на краю пенька. Пленник медленно попятился от троих, хотел удостовериться в их намерениях, боялся получить пулю в спину. Трое сидели, уставившись на деньги. Он немного постоял, хрипло сказал: «Только прошу без шуток. Не то…» И пошел. Теперь уже боком. Чтобы быстрее идти и в то же время не спускать глаз с бандитов. Отходил все дальше и дальше. Видел сбоку большие деревья, за которыми мог укрыться от пуль, еще надо было одолеть какой-то десяток метров до тех деревьев. Владелец карт дернулся было вслед арестованному, крикнул внезапно: «Стой!» Весь напрягшийся, готовый к прыжку, тот все-таки поборол себя и ждал. Ждал, что будет дальше. Знал, что как только хоть один из них шевельнется, чтобы взять оружие, он добежит до деревьев. Пусть попробуют тогда напасть на него! Пусть! «Снимай сапоги!» - крикнул бородатый, словно читал мысли своего соседа. Чтобы снять сапоги, надо было сесть на землю, а это совсем не входило в расчеты задержанного. Перед глазами уже близко спасительные деревья, и он не хотел терять шансы на спасение. Решил снимать сапоги стоя. Запрыгал на одной ноге, незаметно приближаясь к деревьям, снимал левый сапог. Снял и бросил на землю, принялся за правый. Был уже совсем близко к деревьям, пахнули на него нагретые красноватые сосны, с жадностью вдыхал их аромат. Кинул правый сапог, еще немного приблизился к соснам. «А теперь иди!» - велел бородатый. Он пошел боком и видел, что те совсем не интересуются им, а наклонились над пнем и каждый потянул руку к пестрой кучке. Делили деньги. Что-то вроде лая донеслось от пня. Он не стал дожидаться, прыгнул за ближайшую сосну, от нее перебежал к другой, затерялся в лесу совсем.
Вскоре после обеда следующего дня все трое лесных дозорных были вызваны к сотнику Злыве. Удивляясь в мыслях, с какой бы это стати захотелось пану сотнику увидеть их всех, они переступили порог сотниковой землянки, вдохнули смешанный смрад самогона, нестираных портянок и табачного дыма, прохрипели: «Слава Украине!», не получили ответа и только тогда рассмотрели, что пан сотник не один. В землянке удобно расселся за столом еще какой-то надутый грузный панок, увешанный оружием, а рядом с ним чернел новой униформой… вчерашний пришелец, который обчистил их в карты и которого они отпустили на все четыре стороны. Все три бандита, сердца которых были еще заскорузлее, чем их ладони, невольно вздрогнули и все трое уставились на ноги вчерашнего их пленного. Ожидали увидеть босые ноги, а увидели новехонькие крепкие сапоги, точно такие же, как те, что вчера с него сняли и уже сегодня с утра пропили. Значит, это мог быть совсем другой человек? Надежда промелькнула в глазах у троих испуганной птицей и мгновенно исчезла, так как тот, в черном, встал из-за стола, подошел к ним и знакомым сочным голосом сказал бородатому, а может, всем сразу: «Ты видел, на кого поднимаешь руку?» Не глядя, как-то сразу все заметили на шее у черного белый твердый воротничок, и в голосе его послышалось всем троим такое знакомое, что уже не могло быть сомнения: перед ними священник. |
