— Я перейду прямо к делу, — сказал Холмс, и подробно изложил Престону все, что мы узнали от миссис Хистер, и показал ему письмо, с которого все и началось. Престон пожевал краешек своих усов, очень похожих на моржовые, и вернул письмо Холмсу.

— Миссис Хистер уже обращалась ко мне, — признался он.

— И вы ничего не сделали?

Престон откашлялся.

— Честно говоря, мистер Холмс, эти края изобилуют суевериями. Хотя здесь, в Льюисбурге, мы довольно современны, большая часть населения Западной Вирджинии по-прежнему малообразованна, и очень многие из моих сограждан глубоко суеверны. Каждый человек знает историю про призрака или гоблина, и не один раз кто-то сидел в том самом кресле, где сидите вы, и рассказывал мне историю, услышанную от друга или родственника, который уже несколько месяцев или лет покоится в могиле. Чудаки с безумными глазами, мистер Холмс; край суеверных мужланов.

— Вы считаете, мистер Престон, что миссис Хистер тоже чудачка с безумными глазами? — тон Холмса был ледяным, ведь на самом деле женщина впечатлила моего друга своей искренностью.

— Ну, — осторожно сказал Престон, — в конце концов, призрак ее дочери…?

— Вы этому не верите?

— Я хожу в церковь… — сказал Престон, но не решился продолжить свою мысль.

— Вы, я надеюсь, по крайней мере были столь любезны, что ознакомились с материалами дела, включая записи коронера?

— Нет, сэр… Признаюсь, что я не подошел к этому делу достаточно серьезно, чтобы позаботиться о дальнейшем расследовании.

— Я сам отнесусь к этому серьезно, — сказал Холмс с резкостью.

Они сидели по разные стороны широкого дубового стола Престона, и, глядя на обвинителя, я убедился, что сидящему не нужна даже жестикуляция, чтобы создать впечатление полного внимания и даже любезности.

— Будьте любезны, зайдите завтра, в десять часов утра, — сказал он. — Я тогда полностью ознакомлюсь с этим делом.

Холмс встал.

— Значит, до тех пор нам не о чем разговаривать, мистер Престон. Всего хорошего!

Мы вышли, и за дверью Холмс подмигнул мне.

— Хочется верить, что мы бросили семя в плодородную почву, Ватсон.

Часть шестая

Престон сделал больше, чем обещал, и не только прочитал дело, но и официально возобновил расследование. По настоянию Холмса он добился и разрешения судьи на эксгумацию тела Зоны Хистер Шу. Мы с Холмсом присутствовали на вскрытии, которое было проведено в пустом здании школы, после дневных уроков. По обычаю Западной Вирджинии, возможно, в единственной части Америки, члены семьи, свидетели и обвиняемые должны присутствовать при вскрытии тела. Меня это встревожило, тогда как Холмс был рад возможности лично познакомиться с Траутом Шу, ибо нам еще не довелось задать вопросы этому джентльмену.

Его ввели два плотных, крупных полицейских, но Шу был настолько массивен, что полицейские рядом с ним казались карликами. У него были огромные плечи и сильные, мускулистые руки кузнеца. Он был темноволос и черноглаз, его губы выдавали жестокую чувственность. Выдвинув челюсть в приступе негодования, Шу протестовал против обвинений в его адрес и выразил глубокое возмущение по поводу совершенно ненужного осквернения тела его жены.

— После этого нам придется встретиться в суде! — проревел он, когда мы собрались вокруг тела, что лежало, обнаженное и беззащитное, на импровизированном столе.

— Я надеюсь, что так оно и будет, — ответил Холмс и двое мужчин надолго встретились взглядами.