|
Проповедник, отступив назад, скрестил руки на груди — ни дать ни взять пародия на художника, восхищающегося своим полотном. — Нужно подыскать подходящее название для столь изысканной работы, ты ведь согласен, приятель? — сказал проповедник, потом щелкнул пальцами. — Почему бы не… «Натюрморт пустыни»? Влажный, булькающий смешок сорвался с его губ. Проповедник почувствовал, как радость омыла его, словно теплая морская вода. Да. Это лучше, чем просыпаться на обочине дороги, замерзая и трясясь, без имени, не в состоянии говорить. Без прошлого или будущего, немой зверь, загнанный в ловушку в расщелине времени. Воскрешенный. Возродившийся в образе своем. Пребывающий здесь, дабы распространять слово и приступить к священнодействию. Истинный дирижер перед своим чутким оркестром, он драматически воздел руки. Оркестранты откликнулись — изогнулись хвосты, раздвинулись жвала, оскалились зубы. Игрок почувствовал перемену вокруг себя; то, что осталось от его сознания, пыталось убежать, как ночной грабитель. Исполнив предначертанное, масса хищников и паразитов мигом утратила единство, рассыпалась, распалась, в неосознанном страхе разбегаясь по пустыне. Проповедник попытался придумать какую-нибудь подходящую речь, чтобы произнести ее над телом игрока, но утратил к этому интерес; его взгляд скользнул мимо мертвеца к видневшемуся вдалеке городу, строения которого чернели на фоне красно-оранжевого горизонта. В окне верхнего этажа салуна, где они играли в покер, мигала лампа. «Как там они называют теперь это место? Техас? Богом забытая захолустная пустыня — вот что такое этот американский Запад; никакой культуры, никаких театров или кофеен. Что за бесполезное использование прямо-таки идеальной недвижимости. С другой стороны, на нынешних людей куда легче произвести впечатление». Проповедник кинул горсть земли на распухший обескровленный труп, повернулся на каблуках и направился обратно к городу; серебряные шпоры позвякивали, когда его поврежденная нога подволакивалась на полшага назад. «Мне нужно прочитать Библию. Вот самое малое, чего будут ждать от меня эти провинциалы». КНИГА ПЕРВАЯ «ЭЛЬБА» ГЛАВА 1 19 сентября 1894 года. 11.00 Каким чертовым надоедой оказался этот напыщенный павлин Холмс! Никчемная по большому счету персона, ходячая вычислительная машина, человек, в котором человеческого не больше, чем в деревянной лошадке-качалке: то, что его образ вызывает столь страстный отклик в сердцах читающей публики, на мой взгляд, есть тайна куда большая, чем любая из загадок, когда-либо разгаданных этим сыщиком. Даже сейчас, когда я пишу эти строки, мне не удается от него избавиться. Сегодня вечером, на моем прощальном ужине, даже на фоне разговора о нахрапистой манере добиваться политического влияния в Америке, опять доминировала тема безвременной кончины Холмса. Придуманный между делом, в момент, когда моей единственной заботой было накрыть на стол, этот персонаж — рассудочная марионетка — занял в жизни некоторых моих читателей более реальное место, чем иные их подлинные, живые друзья и родственники. Это шокирует, но кто может предсказать, чем обернется его творение, если уж даже Тот, Наверху, не добивается от них предсказуемости. Как наивно с моей стороны было вообразить, что достаточно сбросить старину Холмса в пропасть у Райхенбахского водопада, чтобы положить конец всей этой осточертевшей истории и затем вернуться к серьезной литературной работе. |
