|
Это ощущение продолжало усугубляться, когда мы направились в Саутгемптон и поднялись на борт «Эльбы». Я не знаю, как еще описать его: мурашки, бегающие по позвоночнику, слабые, почти за пределами слышимости звуки, стихающие, стоит остановиться и насторожиться, тени, которые замечаешь, неожиданно повернувшись, хотя они тут же исчезают из поля зрения…. Мне знакомо это ощущение, — кивнул Дойл. Прямо как духи вроде тех, которых вызывали на сеансе, — заметил Иннес. — Совершенно верно. Не знаю, как вас, но меня это сегодняшнее представление напугало, — признался Штерн. — Как уже говорилось, я не склонен к мистике, но у меня почему-то возникла уверенность в том, что увиденное сегодня и вся эта история со слежкой каким-то образом связаны. Я считаю себя приверженцем логики, мистер Дойл, тем не менее вынужден это сказать, хотя тут, конечно, никакой логикой и не пахнет. Надеюсь, что ничего более нелогичного вам от меня услышать не придется. Дойл почувствовал, что его отношение к Штерну смягчилось: после того как молодой человек освободил себя от первоначального бремени недомолвок, его честность, скромность и ум не могли не вызвать расположения. — Когда подобное чувство возникает на глубинных уровнях интуиции, я советую не игнорировать его. — Вот почему, когда капитан сказал, что не может нам помочь, я обратился к вам: я читал в газетах о том, как вы помогли полиции в ряде таинственных случаев. Вы также поразили меня как человек, который не боится постоять за то, во что он верит… — Мистер Штерн, где сейчас находится ваш экземпляр Зогара? — Под замком в трюме корабля. Я проверял ее сегодня днем. — А ваш спутник, мистер… — Мистер Зейлиг. В нашей каюте. Как я уже говорил вам, обеспокоенность Руперта относительно нашей безопасности еще сильнее моей. С тех пор как мы отплыли, он отказывается выходить на палубу с наступлением темноты… Иннес презрительно, в лучших традициях королевских фузилеров, хмыкнул — но тут же спохватился, поняв неуместность такой реакции, и сделал вид, будто на него напал кашель. — Должно быть, — пробормотал он, — мне попалась подушка, набитая гусиными перьями. — Может быть, нам стоит побеседовать и с мистером Зейлигом, — сказал Дойл, не удостоив Иннеса даже сердитым взглядом. Лайонел Штерн тихонько постучался в дверь своей каюты — три быстрых удара, потом два коротких. Иннес был поражен отсутствием роскоши в этой каюте второго класса, но решил, что такое наблюдение лучше всего оставить при себе. — Руперт, Руперт, это Лайонел. Никакого ответа. Штерн озабоченно посмотрел на Дойла. — Спит? — спросил Дойл. Штерн покачал головой и постучался снова. — Руперт! По-прежнему никакого ответа. Приложив ухо к двери, Дойл услышал негромкий скрип, за которым последовал легкий щелчок. — Ваш ключ? — Остался в каюте… — Штерн пожал плечами. — Мы решили, что лучше не ходить по кораблю с ключом. Иннес закатил глаза. — Нужно позвонить стюарду. — Дойл посмотрел на брата. — Иннес? Тот вздохнул и неспешно двинулся по коридору в поисках стюарда, полагая, что в столь неаристократических местах судна таковые едва ли обитают. |
