Думаете, кто-то меня слушает? Фигу! Никто и ухом не ведет, только получше прицеливаются и щурятся так сладостно. Всё потому, что я не в костюме, а в юбке, в девочковом. Да еще и на каблуках! Проклятые гендерные стереотипы!

— Макино, на колени! — рычит Хиро. — И руки за голову! Заложница, в сторону!

— Чего? Погодите, офицер, — говорю. — Вы все неправильно поняли. Я очень тороплюсь, вообще-то, а господин Макино мне помог…

Не нравится мне, как легавый смотрит на Кохея. Кровожадно смотрит и взгляд его, словно бы говорит «Давай, дернись, и я тебя пристрелю с превеликой радостью». И пристрелит ведь.

«Вот именно! Потому что давно хотел!»

Я чуть на месте не подпрыгнула, рискуя спровоцировать перестрелку. Призрак Ян Чэня тут как тут! Не сидится ему в аду на теплой сковородке.

«Рин, делай что хочешь, но останови кровопролитие!» — визжит покойник и ножкой топает.

Да с чего он взял, что Хиро начнет стрельбу? Легавый у нас человек хладнокровный, иногда даже чересчур.

«Да ты охренела! Я ж мертвый, я вижу и понимаю больше, чем прежде. Делай что-то! Быстрее!»

Что, серьезно?

Призраки не врут. У них эта функция отключена за ненадобностью. Иногда это очень удобно.

— Офицер, уверяю вас, нет нужды целиться в ни в чем не повинного человека, — говорю я и аккуратно заслоняю Кохея собственным телом. Мой маневр шокирует кое-кого, а если быть точной, то абсолютно всех.

— Ты чего творишь? — шелестит потрясенный Мелкий.

У легавого своя версия происходящего:

— Ямада, это просто-напросто стокгольмский синдром. На самом деле ты ему ничего не должна.

Дайити сбрендил совсем? Он понимает, что замочив Мастера «Драконов» на глазах у его же клана, развяжет настоящую войну?

— Да, Рин, это даже обидно, — бурчит Кохей. — Я все-таки мужчина и не позволю женщине стать живым щитом. Пусть твой легавый… приятель стреляет по безоружному человеку.

И отталкивает меня в сторону. Вот же ж скотина! Я тут стараюсь-пытаюсь спасти этот букет фобий и психологических проблем, а оно сопротивляется своему счастью. Да если бы не я… Ладно, зайдем с другой стороны. С той, с которой у нас крадется Мин Джун. Он даже не крадется, а смещается в нашу с Макино сторону, по полшажочка, все ближе и ближе.

«Чэнь, а что, если Кохея застрелит не родной брат, а мой телохранитель? Чо тогда будет?» — мысленно спрашиваю я у призрака. Формально-то я своего обещания не нарушу, а значит, и кармического наказания понести не должна.

«Какая же ты скотина, Ямада Рин! — вопит покойный Чэнь. — Кохей тебя считает другом, уважает и, кстати, примчался, на свою голову, по первому зову. А ты что же делаешь?»

Ну, положим, я-то знаю (особенно, после того как он на мне немного полежал), что господин Макино видит во мне вовсе не друга, но разве это имеет какое-то значение?

— Значит, хватит, — говорю и развожу руки в стороны, чтобы все поняли — я не позволю стрелять в босса «драконов». Прежде всего, чтобы это поняли оба наших клана. — Чуваки, завязывайте с немотивированной агрессией, окей? Никто меня не похищал, я сама Кохея вызвонила и попросила помочь. И не зачем было устраивать весь этот цирк.

— Цирк? Цирк, говоришь? — детектив бледнеет от ярости. — У меня еще два трупа, а может быть уже и третий появился. По городу гуляет кровавый маньяк-каннибал. А единственный человек, который может прояснить ситуацию… Да, это ты, Ямада Рин! Ты сбегаешь с одним из подозреваемых…

И тут я замечаю запертого в полицейской машине Джарета Чжана.