И еще… Если с восьми сопливых лет растешь с мыслью о том, как однажды придется стать во главе клана, то поневоле привыкаешь к власти. К обеим её сторонам — и к тому, что управляешь жизнями тысяч людей, и к тому, что несешь ответственность за них же. Как там говорится в клятве: «Вы — мои, а я — ваша», верно? А раз так, то разве может Мастер Горы «Трилистников» дать сожрать себя какому-то адскому выкидышу и позволить убить своих людей… своих друзей… своих мужчин…? Хрен! (я подумала совсем другое слово).

— Сяомэй, — говорю я вслух, обращаясь к ками. — Немедленно отправь меня к Рё.

— Ты это с кем разговариваешь, ребенок? — гнусавит удивленно Красавчик.

— С кем надо, с тем и разговариваю, — рявкаю я. — Высморкайся и не встревай, когда не просят!

«А он прав, — говорит Сяомэй. — Ты что удумала?»

— Так залезь мне в голову и узнай, — отвечаю. — Сам говорил, что Мастер Горы это не бандитские понты, а реальная власть. Я тебе как Мастер Горы приказываю! Открывай… что там у вас для таких дел придумано? Портал, да? Вот его и открывай! Быстренько!

Миндалевидные глаза ками делаются похожими на щелочки. Если точнее, то на смотровые прорези в танке, сквозь которые на меня смотрит всамделишнее божество.

«Мне придется материализоваться. Прямо тут» — заранее стращает Сяомэй.

— Плевать! — рычу я. — Не мои проблемы, ваще! Делай, что тебе Мастер горы приказал, скотина бессмертная. Как порнуху смотреть и пиво пить, так ты всегда готов!

И плевать, что в огромном помещении, заполненном людьми под завязку, сейчас говорю только я одна. Я — Мастер Горы и я приказываю.

«Ну, держись, планария!» — сулит мне ками.

Губы его кривит такая зловещая ухмылка, что не будь я боссом гангстеров, я бы описалась.

И Сяомэй являет себя смертным, во всей своей запредельной красе и славе. Алмазно сверкает россыпью драгоценных камней фигня на макушке, струится черный шелк волос, а все оттенки лилового на шелках рукавов как бы намекают на недостижимость идеала. Плюс все эти нефритовые побрякушки на поясе. Даже веер из пестрых перьев, и тот в тему. Если бы я не знала, что он за гнусь по характеру, то влюбилась бы насмерть в эти брови вразлет и высокий лоб.

— Мля… — говорит Хиро и добавляет те самые три очень плохих слова, за которые только что впаял мне общественные работы.

— Ой! — шепчет мисс Ван и фарфорово-белые щечки её наливаются нежным румянцем.

Два юриста мистера Чжана синхронно валятся в обморок крест-накрест, в то время как президент «Фенхуан Груп» громко и яростно блюет себе под ноги.

И только Мелкий со Жмотом ничего не говорят. Но по разным причинам. Взор моего Бумажного Веера горит алчностью, точно маяк в ночи. Он прикинул стоимость антикварных побрякушек, надетых на ками, и уже мысленно продает их на аукционе оптом и в розницу. А Мелкий… по-моему, он единственный, кто понял, что будет дальше. И ему это не нравится.

Остальной народ — легавые, бомжи, бандиты и мимопроходящие просто цепенеют от избытка впечатлений.

Кроме Красавчика. Он фокусирует на материализовавшемся ками нетрезвый взгляд, глупо хихикает и кричит на весь зал:

— Чжуге Лян, чувак, ты реально крутой! Вот, Ринка, а ты не верила! Вот же он!

А ведь и вправду он.