— Вечно у тебя одни крайности, — обиделся Ахлябин. — Я ведь серьезно интересуюсь. Ну, вдруг у нее какая — нибудь там родинка на щеке или зуб золотой? Ты ведь с ней все — таки разговаривала.

Марфу раздирали противоречивые чувства. С одной стороны, ей не меньше, чем остальным, хотелось найти и наказать грабителя, но с другой… Она ведь уже почти успокоилась, выбросила из головы эту мерзкую историю. А теперь приходилось возвращаться к ней, припоминать детали, подробности, опять испытывать липкий противный ужас.

— Видишь ли, Клим, я тогда тащила тяжеленные бабушкины сумки и единственное, о чем мечтала, поскорее от них избавиться, — раздраженно проговорила она. — Очень, конечно, перед тобой виновата, но прикус бабуси меня в тот момент не интересовал. Хотя… — Сорвав раздражение на Ахлябине, Марфа, немного успокоившись, задумалась. — Да нет. Ничего необычного. Вполне банальная среднестатистическая старушенция. Радуйтесь, что благодаря Лизке у нас теперь фотка есть. — На Марфу вдруг вновь накатило желание все — все забыть, и она тихо добавила: — Вообще — то я не уверена, надо ли нам ее искать.

Однако Данила решительно возразил: — Нет, сестра, очень даже надо. Ведь других реальных зацепок мы не имеем. И не зря же эта бабуся, — потыкал он пальцем в сморщенное личико на фотографии, — нам снова явилась.

Утром Марфа первый раз в жизни ехала на работу. Вместе с мамой и бабушкой. В салон «Бьюти Люкс» она ходила достаточно часто и прекрасно знала, что и как там делается. Тем не менее свой рабочий день представляла примерно так: она, вся из себя высокая, стройная… Спохватившись, она усилием воли сжала свой образ до настоящих размеров, ну разве что с поправкой сантиметров на пять. В конце концов она ведь может надеть туфли на каблуках. Впрочем, ей предстоит не стоять, а сидеть, и каблуки мало на что повлияют. Ну да не важно. Это ведь мечты. Можно еще попросить кого — нибудь из маминых мастеров, чтобы ее причесали и нанесли легкий макияж. Вряд ли мама станет возражать. Сама много раз повторяла: «Ресепшен — лицо салона». А хорошо ли, когда у салона лицо тринадцатилетней девчонки? Солидная клиентура явно не поймет.

Девочка размечталась. Итак, сидит она, вся из себя красивая, за стойкой ресепшена и с томным видом полирует ногти. Правда, полировать Марфе пока особо нечего. Ногти у нее короткие и к тому же обгрызенные. А вот у Эли, которая раньше, до Юли, у мамы работала, ногти были необычайно красивые. Длинные, овальной формы и совершенно натуральные. Она постоянно за ними ухаживала. Маму это раздражало, но она терпела. Потому что, по ее словам, клиентки при одном взгляде на Элины ногти тут же записывались на маникюр, даже если не собирались его делать. Им казалось, что мастер в этом салоне сотворит с их руками такое же чудо. «Эля у меня — ходячая реклама, — смеялась Жанна Егоровна, — никаких дополнительных вложений не требуется».

Марфа давно уже мечтала отрастить красивые ногти, но пока что — то не получалось. Даже от скверной привычки грызть их никак не могла отучиться. Сколько раз давала себе слово, но как понервничает, то потом вдруг оказывается, что какой — нибудь ноготь уже обгрызен. Ну и остальные приходится срезать, чтобы разница не так бросалась в глаза. Вот и теперь придется руки от клиентов прятать. Да — а, не выходит красивой картинки. Мечты пока остаются лишь мечтами.

Едва Марфа разделась и начала устраиваться за стойкой, как появилась мама и деловито проговорила:

— Вот тебе журнал предварительной записи.