— Да. И все они были состоятельными людьми. Они все имели довольно крупный доход, который им посылался регулярно каждый месяц. Во всяком случае, так обстояло дело с девятнадцатью лицами. Об остальных восьми мне придется получить дополнительные сведения, но все они были очень сдержанны и не сообщали об источниках своих доходов. Ни у кого из них не было друзей или родственников, с которыми они бы поддерживали отношения, за исключением мисстрис Марзинг. И этим ограничивается то общее, что наблюдается во всех этих случаях.

Прокурор пристально взглянул на Ридера, но Ридер никогда не позволял себе подшучивать над своим шефом.

— Затем имеется следующее, о чем я забыл упомянуть, — сказал Ридер. — После исчезновения этих лиц деньги на их имя перестали поступать. Одновременно с исчезновением прекращалась и высылка им денег. Прежде, когда мисстрис Марзинг отправлялась путешествовать, деньги продолжали поступать для нее, но на этот раз, когда она исчезла, деньги перестали высылаться.

— Неужели мы имеем двадцать семь случаев? Вы в этом уверены?

Ридер вынул из бокового кармана список и предъявил его прокурору. В списке значились не только имена, но и адреса и время исчезновения.

— И что, вы полагаете, могло быть причиною исчезновения? — спросил прокурор.

Ридер выждал мгновение и затем серьезно ответил:

— Я полагаю, что они все убиты, — сказал он.

Ответ Ридера заставил прокурора вздрогнуть.

— Я вижу, что вы сегодня в очень шутливом настроении, — сказал он. — Черт побери, кто мог желать их смерти?

Но Ридер не дал никаких дополнительных объяснений прокурору.

Беседа происходила в сравнительно поздний час, и он спешил удалиться, потому что ему предстояло встретиться с молодой очаровательной девушкой, которая ровно в пять минут шестого будет ждать трамвая у Вестминстерского моста.

Сентиментальные свойства Ридера были совершенно неизвестны. Есть люди, утверждающие, что его сожаление о людях, которых ему удалось накрыть и посадить за решетку, было чистым притворством. Другие люди утверждают, что ему действительно больно при мысли о том, что он принужден кого-то лишать свободы. Экономка мистера Ридера считала его женоненавистником и рассказывала всем окрестным кумушкам, что Ридеру совершенно чужды все благородные чувства, составляющие смысл жизни для всего остального человечества. В течение десяти лет, проведенных ею у него на службе, он никогда не выразил ей и малейшего внимания, никогда не осведомился у нее о том, как обстоит дело с ее подагрой, и не посоветовал ей провести несколько деньков на берегу моря.

Она была в весьма зрелом возрасте, но разве для женщины существует роковой предел, после которого она готова примириться с тем, что для нее больше нет надежды? Она была хорошей экономкой, но втайне лелеяла мысль о том, чтобы быть не только ею. Она была вдовою и раньше ей жилось лучше… гораздо лучше.

По отношению к Ридеру она была воплощенным вниманием, полна почтительности и готова была извинить все его странности, даже то, что он принимал у себя не особенно почтенных гостей, прощала ему странную манеру одеваться, его невозможную шляпу и ботинки с тупыми носками.

Но для всего существует известный предел, и, когда она в один прекрасный день установила, что Ридер почти ежедневно встречается с молодой особой и провожает ее до дому, терпение ее лопнуло.

Дрожа от негодования, она рассказала об этом своим приятельницам, и все согласились с нею: не может быть ничего глупее пожилого мужчины, вздумавшего ухаживать за молодой девушкой, и что все браки с большим различием в возрасте сторон неминуемо заканчиваются разводом.

Но все ее намеки на эту тему оказались недостаточно ясными для Ридера, потому что он продолжал по-прежнему встречать мисс Беллмен и провожать ее до дому.