— А кто это — хелицераты?

— Узкий специалист, — печально кивает лысиной Ратмир. — Познания в биологии на уровне оч-чень средней школы. То есть никаких.

— Вот этого не надо! — протестую я. — Не пытайтесь сделать из меня святого Георгия. Мне была предложена работа, обещаны впечатления, и я согласился работать, а не совершать подвиги. Если речь идёт о каких-нибудь драконах…

— Какие драконы?! — строит невинные глазки Ратмир. — Я, конечно, принимаю во внимание твоё крайнее невежество в естественных науках, но даже ты обязан знать, что драконы, сиречь динозавры, вымерли оч-чень давно.

— А эти ваши… хелицераты, однако же, не вымерли!

— Не вымерли, — с готовностью подтверждает плешивый злыдень. — И поныне процветают. Правда, измельчали. Так это характерно для всех скотов и птиц небесных, и зверей полевых. Разница лишь в том, что одни мельчают физически, а другие духовно.

— Да мать же вашу!..

— Ну вот что! — сердится Нуна. — Эту гадость обсуждайте без меня. Терпеть не могу хелицерат. И времени на них у меня совершенно нет.

— Тем более что по зигганскому биоценозу у нас отдельный спецкурс, — соглашается Ратмир. — Продолжай, Нуна.

— Императорские покои вот здесь, — острый ноготок упирается в план первого этажа. — Охраняются полком специально обученных воинов-юруйагов, набранных из побочных ветвей правящей династии. Дети наложниц, внуки и правнуки предшественников Луолруйгюнра. Их казармы — в одном из обжитых секторов лабиринта.

— А ты поселишься тут, — говорит мне Ратмир. — По соседству с императором. Каждый день будешь первым встречать его и последним провожать. И стоять в изголовье, когда он сочтёт удобным для своего величия снизойти до утех с наложницей. Должность императрицы в политической структуре Опайлзигг не предусмотрена. Да и сам институт брака и семьи практически отсутствует.

— Что-то я смутно представляю своё положение в этой вашей структуре, — бормочу я озадаченно.

— Оно будет высоким, — заверяет меня Ратмир. — Оч-чень высоким!

— Если рассматривать духовную и социальную иерархии раздельно, — говорит Нуна, — то в социальной вы будете вторым человеком в империи.

— А почему не в духовной? Всю жизнь мечтал быть архимандритом… или, там, генсеком… и нате вам!

Нуна глядит на меня с укором. Она ещё не привыкла к моим приколам. Не понимает, глупышка, как можно так безалаберно относиться к делу всей её жизни. Невдомёк ей, дурёшке, что не могу я воспринимать всерьёз всю эту затею!

— Напрасно, — ухмыляется Ратмир. — Ещё можно поспорить, чьё влияние на императора сильнее. Он же старый вояка, сам в юности водил полки на бунтовщиков. Нет для души его музыки милее, чем хруст разрубаемых костей. А зигганские мечи-гузуаги рубят не то что кость — пушинку на лету. К счастью для остального человечества, секрет их изготовления канул в Лету.

— Вы хотите сказать, что мне придётся кого-то рубить этими самыми зигганскими мечами?!

— И весьма часто.

— Спасибо, блин!..

— Из провинции, Славик, беспрестанно шлют наёмных убийц. Юруйаги ни с того ни с сего выставляют претензии на престол. Да мало ли… Было бы странно, если бы императорский телохранитель оказался чистоплюем и белоручкой.

— Кто-кто?!

Глава девятая

Человек в тёмно-серой накидке, кряжистый, бородатый, простоватой круглой своей физиономией больше похожий на какого-нибудь болгарского или, там, сербского крестьянина, чем на образчик давно исчезнувшей расы, беззастенчиво изучал меня пронзительно сиявшими глазами.