|
Куда им было бежать? Кто их ждал на родине? Понадеялись… на защиту соседей… как — никак сами ничего плохого не делали. Как же, не делали они! Вот Кирилл — глава дома, сколько лет на нефтеперегонном заводе отработал, передовик, производственник, такие деньжищи огребал! Дом отгрохал. Из-за этого дома и погорел — будь дом поменьше, может, и не тронули бы его. А так… Сам Асламбек к ним не пошёл, сыновей послал. Лучше бы пошёл. И ведь говорил — всех под корень, нет, приволокли несмышлёныша. Надо было бы его там и прибить, о стену. Ан нет. Всё старший сын: — Шахид будет, шахид. Вот тебе и шахид. И ведь прикипел, прирос к нему старый Асламбек, всей душой, всем сердцем прирос. Подрос мальчишка, вон как подрос, помощник стал деду на радость, какой уж тут шахид. И ведь не отличишь от внуков родных. Может, потом, когда вырастет?! Но и тогда одень, отпусти бородку, улыбнись хитрой восточной улыбкой и кто отличит в молодом чеченском парне русского сироту? Вот оно как всё перемешалось. Не так просто оно, не так просто… Ведь до сих пор старики бают о полках русских в стане Великого Шамиля. Вот и растеклась кровь тех полков по крови истинных повелителей гор. Растеклась. А к добру ли, худу ли, никто не скажет. Да и кто знает, кроме Аллаха? А Аллах велик! — с этими словами Асламбек легко перемахнул через тонкую валежину. И вдруг в его груди что-то ни с того, ни с сего кольнуло, что-то словно лопнуло, сердце старика дёрнулось и, перестав качать кровь, остановилось. Ноги сами собой сделали ещё несколько неуверенных шагов вперёд, колени подломились и, обдирая лицо о шипы, старик рухнул в росший рядом с тропой куст шиповника.
Последнее, что услышало улетающее в небытие сознание Асламбека, было пронзительное: — Де-да-а-а! Слёз, падающих на холодеющее лицо, детских рук, пытающихся поднять бездыханное тело, Асламбек Хазаров уже не чувствовал и не слышал.
Ваха, видно, решил, что всё — сопротивление русских сломлено. Под покровом тумана его моджахеды подбирались всё ближе и ближе к окопам обороняющихся спецназовцев. К «окопам спецназовцев» — даже само это выражение заставляло выть продвигающегося в арьергарде Ибрагима. Сейчас потеряв стольких своих бойцов, он уже не знал, кого ненавидит больше — спасающих свою жизнь русских или столь бездарно уступившего им свои рубежи Махамеда Умарова. Но гневаться на Умарова было поздно, а что касается русских, то их оставалось совсем немного. И горе тем, кто не умрёт раньше, чем окажется в руках Ибрагима и его воинов. Старший Келоев знал много интересных штучек, способных заставить пленника начать мечтать о скорой смерти. «Смерть как избавление», — где — то он уже слышал эту фразу. Вот только где и когда? Над головой просвистели пули. Ибрагим невольно присел и, шагнув вправо, укрылся за дерево. Как командир отряда, он имел право не рисковать собственной жизнью. Тем более что в прошлом уже успел показать свою храбрость — теперь это пусть показывают другие. А туман опускался, становясь всё гуще. Самое время, чтобы сделать последний решительный бросок вперёд. — Лечо, Ваха, что вы возитесь? — зло выкрикнул Ибрагим в микрофон рации. — Мы готовы! — ответил кто-то, Ибрагим не разобрал кто именно, а вслед за этими словами наверху раздались гранатные разрывы. Кто-то, перекрывая звуки боя, пронзительно вскрикнул. — О, шайтан! — помянув врага рода человеческого, Ибрагим начал медленно подниматься вверх, стараясь идти так, чтобы от противника его всё время отделяли толстые стволы буков. Он сделал всего несколько шагов, когда его чуткий слух сквозь трескотню выстрелов и грохот гранатных разрывов услышал гул приближающихся вертушек. Сердце его сжалось. Этот усиливающийся рокот было невозможно спутать ни с чем другим. |
