Комбат нервно расхаживался вдоль стола дежурного по части. Его и без того осунувшееся от болезни лицо за последние полтора часа постарело на несколько лет, щёки ввалились, а в глазах только усилился лихорадочный блеск. Или это мерцали тщательно срываемые от других слёзы?

— Товарищ подполковник, — оперативный дежурный тоже выглядел сильно уставшим, — Крушинин докладывает, что бой продолжается.

— Интенсивность?

— Без изменений, — не слишком уверенно ответил оперативный.

— Когда к месту боестолкновения подтянутся наши группы? — перестав ходить, подполковник остановился напротив карты.

— Продолжают движение… — уверенности в голосе оперативного не было вовсе.

— Я уже битый час слышу одно и то же: «продолжают движение»! — командир отряда махнул рукой, выражая собственную досаду. — Крайние координаты групп?

— Они в движении… мы… они не передавали.

— Запросите координаты, живо! Нет, я сам! — и тут же жест рукой, словно отметая, отбрасывая своё предыдущее приказание — «не стану мешать». — Что относительно авиации?

Оперативный отрицательно покачал головой.

— Облачность.

Входная дверь открылась, и в палатке появился майор Грелкин.

— Никишин докладывает, что они уже на подходе, — прямо с порога объявил он.

— На подходе?! — комбат скептически хмыкнул. — Это они на подходе к…там, а пока выберутся к месту боя… — доводить до конца свою мысль подполковник не стал, а, махнув рукой, сел на скамейку и принялся ждать новых и хотя бы чуточку утешительных сведений.

Шамиль Басаев продумывал свою речь — выступление, посвящённое ещё одной победе армии Ичкерии над русскими интервентами. Сидя в кресле и мечтательно полуприкрыв глаза, он готовился поведать миру о победе, доказывающей силу оружия и крепость духа подчинённых ему воинов. Но слова не складывались. Посидев некоторое время в раздумьях, Шамиль решил, что, пожалуй, вместо речи ему стоит дать интервью.

— Да, пожалуй, это будет правильное решение, — Шамиль последнее время привык высказывать свои мысли вслух. Постоянное затворничество, вынужденная ограниченность общения постепенно давали себя знать. — Вот так прямо сразу завтра и выступлю, пусть снимают. Вот только надо будет передать Келоеву: пусть притащит ко мне этих тележурналистов.

Шамиль улыбнулся и, погрузившись в свои мысли, надолго закрыл глаза.

Сергей ждал до последнего. Ждал, когда из глубины леса вылезет как можно больше бандитов. Ждал, когда они, настороженно озираясь, подтянутся к окопам, и только тогда нажал спусковой крючок. Пулемёт вздрогнул, затрясся, выдохнув из себя десятки пуль. Вставшие на их пути люди падали, оказавшиеся в стороне с криками убегали в лес, но и там многих настигли возжелавшие крови маленькие смертоносные жала. Загремели ответные выстрелы. Засвистел вокруг свинец.

Прекратив стрелять, Сергей подхватил пулемёт и, низко пригнувшись, рванул в сторону базы, надеясь пройти достаточно далеко, чтобы затем атаковать противника с тыла. В какой-то миг Ефимову показалось, что ему удастся совершить этот манёвр незаметно от врага, но в момент, когда он устремился к очередному укрытию, словно злой волшебник наслал нескончаемый порыв ветра и сдёрнул покров тумана, до того окутывавшего поле боя…

Всё же Ибрагим не был настолько беспечен, чтобы не оставить у себя в тылу нескольких наблюдателей. Беспечность проявили другие — эти самые прикрывающие тыл боевики. Когда туман начал сгущаться, все три наблюдателя сошлись в одном месте.