Я киваю и порывисто обнимаю проводника. Горячо обещаю, что, если назад вернусь и буду идти этой же дорогой, обязательно загляну к ним.

— Не трынди, е-мое, — бурчит Макарыч, — негоже о возврате болтать перед началом ходки. На-ка вот, держи! — добавляет дед, скидывая с плеча ремень своего оружия, о котором я уже знаю, что эта система называется «Рысь», и производилась она недолго, в двадцатых годах, перед самой революционной сменой поколений вооружения. — Вона, тута предохранитель… сюды вставляшь патроны… разбересси, короче, не малый пацан.

Я восклицаю:

— Макарыч, а как же ты?!

— Как назад дойду, ты об том? Я-то дойду, не боись, знаю, как ходить. А с голоду и без огнестрела не помрем. Вот тебе еще! — Он сует мне в руку какой-то приборчик, называет его «химический уловитель», инструктирует, как им пользоваться, и сообщает: — По ту сторону с давнишних годов минами засеяно. Ходь осторожно, усек? Мины, канешна, будут тока поначалу, энто военные насовали, када здеся еще… ну, то не важно уже! Вот запасные патроны, вот оптика, прикрутишь, ежли чего… — Он сует мне в руки подарок за подарком. — И на вот еще.

Старческая рука ныряет за пазуху рубахи и роется там.

Макарыч вынимает руку, раскрывает ладонь — на ней лежит граната! Самая настоящая.

— На крайняк, вдруг че… Припреть, дерганешь чеку, и баста.

Я безропотно принимаю дары. Не возражаю, горло перехватило. Благодарю деда за все молча, кивками. Он желает мне удачи и, после того как мы пожимаем руки на прощание, разворачивается спиной ко мне и очень быстро, удивительно быстро для такого пожилого человека, устремляется в обратную сторону.

Дальше мне идти самому, без проводника.

Когда Макарыч скрывается в лесу, я разворачиваюсь и поднимаю голову. Смотрю вдоль заросшей плющом неровной, изрытой вмятинами поверхности, наклонной градусов на двадцать от вертикали. Мне туда. Готов ли я лицом к лицу столкнуться с неведомой силой, притаившейся по ту сторону? Еще немного, и будет пересечена черта запредельного…

Я отбрасываю последние предрассудки и совершаю судьбоносный шаг. Рассовав подарки по карманам и в сумку, нацепляю на плечо ремень винтовки, забрасываю ее за спину и хватаюсь за вьющиеся стебли. На ощупь они оказываются крепкими, ни дать ни взять веревки.

Поднимаю ногу и нащупываю углубление, что послужит первой опорой для стопы.

Наверх, вперед, через границу.

Назад — значит упасть вниз.

А мне хочется туда, поближе к звездам…

Прохождение к очередной «контрольной точке» получилось, мягко говоря, крайне утомительным: изменки натыканы вплотную, создавая суровый заслон, и прежде чем понять, как его миновать, пришлось изрядно поплутать туда-сюда и наскакаться.

Попробуй не подскочи, когда у тебя перед самым носом вдруг прошмыгнет «шаровая молния» или «язык пламени»! Прокладывание тропы — ремесло тяжкое. Стоит лишь оступиться или промахнуться в расчетах на дециметр-другой… даже представлять не хочется, что тогда будет.

Но вот, выдержав все это мракобесие, я проник на территорию электростанции. Уж тут можно почувствовать себя в относительной безопасности; сгрудившиеся вокруг объекта ИФП, по идее, не впустят случайных тварей.

Честно говоря, я ждал внутри чего-то оригинального… ну, в духе Отчуждения нежданчики: до сих пор работающий генератор какой-нибудь в качестве энергетической аномальности или канал-портал, ведущий за тридесять земель.