— Конечно…

— Не возражай. Я хотел… убедиться…

— Как же иначе? — ответил Эдвард. — Ты же мой отец. Перед небесами, перед богами, нет ничего определеннее этого.

— Я в тебе… вижу себя… молодого. Я любил ее… сильно любил…

— Мою мать?

— Да. Она ведь умерла, да?

— Да.

— Я так и думал. Много времени прошло… все смешалось… со мной никто не говорит…

— Я буду с тобой говорить.

— Раньше Илона… говорила… но она не приходит… больше…

— Я ей скажу, чтобы приходила.

— Им все равно.

— Джесс, им не все равно. И мне не все равно. Я тебя люблю.

— О… любовь… я это помню! Но теперь все это вернулось. Я пил… и видел…

— Что видел?

— Видел… Шекспир…

— Видел паука?

— Да. Он всегда… на дне чашки… смотрит на меня. Но пауки — хорошие твари… не убивай… их…

— Не буду.

— И знаешь… я много думаю… и не могу им сказать… это так ужасно… эти твари… не лягушки, другие…

— Жабы…

— Да. Приглядывай за ними. Они особенные. Они забираются по плющу… ко мне… сюда. И эти высокие… высокие растения… деревья. Не позволяй им спиливать их… тополя.

— Хорошо. Я уверен, они и не собираются.

— О… что они могут? Когда они решили, что я… умираю… они ко мне не подходили…

— Я уверен, они…

— Они надеялись, что все… кончится…

— Джесс, ты…

— Они стыдятся… для женщин… я… ну, ты понимаешь… мешок с дерьмом… убрать поскорее. Тогда они приберутся в комнате… откроют окна…

— А море у тебя из окна видно? — спросил Эдвард. — Можно мне посмотреть? Вчера был туман.

— Иди посмотри. И скажи мне. Я забыл.

Эдвард резко поднялся на ноги и подошел к окну. Он увидел море в лучах солнца.

— Что ты видишь?

— Я вижу море! — воскликнул Эдвард. — Его освещает солнце, оно темно-синее и все переливается, как витражное стекло, и оно так близко, а на нем такая красивая яхта с белым парусом и… О, как же я рад! Хочешь посмотреть? Я тебе помогу.

— Нет… не хочу… я увижу… что-нибудь другое. Твои слова… лучше.

Эдвард подошел к кровати и сел. Он взял руку отца с большим перстнем.

— Это тоже тебе… перстень. Ты будешь его носить… когда меня не станет.

— Джесс, мне нравится говорить с тобой. Я хотел рассказать тебе кое-что… но лучше потом…

— Хорошо… как-нибудь…

— Слушай, ты ведь можешь ходить, да? Они сказали, что можешь.

— Иногда… могу… далеко могу уйти.

— Я бы прогулялся с тобой, если ты не против.

— Они меня прикончат.

— Что?

— Отравят меня… я думаю… не беспокойся…

— Ты шутишь! Теперь я с тобой, я буду заботиться о тебе.

— Ты останешься…

— Да-да, останусь.

— Бедный Джесс, ах бедный Джесс…

— Не надо.

— Бедный Джесс, бедное дитя…

— Джесс, прекрати, или я расплачусь! Понимаешь, они вовсе не против тебя, ты заблуждаешься!

Ужасная жалость к искалеченному болезнью чудовищу пронзила Эдварда, но еще сильнее был страх, что отец заметит это чувство.