– Мы пойдем с тобой, – сказала Инга. – Чтобы тебе не было одиноко.

Они выбрались из машины.

– Это что там? – поинтересовалась Инга, глядя на освещенное окно вагончика рядом с металлическими воротами товарищества.

– Сторож.

– Может быть, мы обойдем с другой стороны?

– Там везде колючая проволока и забор в два метра. Ты испортишь себе костюм.

– Какая трогательная забота.

– Пойдем через ворота, как порядочные люди. У сторожа дробовик, так что ведите себя прилично. Он меня знает, он нас пустит, и все будет нормально, если только вы...

– Мы будем хорошо себя вести, – сказала Инга.

Ее парни заухмылялись. Мезенцев хотел спросить, знают ли они, что сталось с теми мальчиками, которые ездили с Ингой в прошлом году на море... Но удержался.

– Там что, темно? – спросил тот, который был в машине слева от Мезенцева.

– Пока по центральной дорожке идешь, то нормально. А как свернешь вглубь – да, как у негра в одном месте.

– Идти далеко?

– Я же говорю – метров триста от ворот, а потом еще по тропке...

– Понятно, – сказал сосед слева и посмотрел на соседа справа. Тот утвердительно качнул подбородком. Мезенцев едва не засмеялся в голос – эти двое считали, что он не понял, о чем они думают, и не заметил их многозначительного переглядывания. Детский сад. Теперь Мезенцева могло погубить только одно... Процент алкоголя в крови одного человека. Но это, если не считать Ингу, а Инга...

Она осторожно шагала к воротам, стараясь не вляпаться в грязь и недовольно хмурясь по этому поводу.

– Я зайду с тобой, – сказала она Мезенцеву.

– Я буду очень рад, – ответил он, глубоко вздохнул и постучал в железную дверь сторожки.

– Чего надо? – спросили из‑за двери, и по голосу было очень трудно понять, повезло Мезенцеву или нет.

– Это я, – сказал Мезенцев. – Рома, открой.

– Какой я тебе Рома?! Роман Степаныч, блин, только так и не иначе... Рома... Скажет тоже...

– Он пьяный, – пояснил Мезенцев Инге.

– Я догадалась, – презрительно фыркнула она.

– Но он сейчас откроет.

– Посмотрим.

Рома долго боролся с замками, но потом все‑таки открыл.

– Кто тут шляется? – рявкнул он с порога, и тут уже у Инги не осталось ни малейших сомнений, что сторож пьян. Дело было не в характерном запахе, а в том, что, свирепо сверля глазами поздних визитеров, он обеими руками натягивал на голову солидных размеров кепку, зажав между коленями ствол дробовика. Ствол смотрел чуть выше и левее головы Инги, и по ее лицу стало понятно, что Инга не одобряет такое безответственное отношение к оружию.

Наконец сторож Рома надел кепку и перехватил поудобнее ружье. Где‑то между двумя этими сложными действиями он признал Мезенцева.

– О, Женя, – сказал он. – А ты что так рано? Время‑то еще... – Он задумчиво посмотрел в черное ночное небо, не нашел там циферблата и сделал обобщающий вывод: – Время‑то еще не то. Люди в такое время на дачу не ходят. Хотя если с такой бабой... – оценил он Ингу. – Тогда можно. Тогда можно в любое время.

– Мы пройдем ко мне на участок, – сказал Мезенцев. – Я, девушка и еще двое тех балбесов.

– Пикник, что ли?

– Типа того.

– Ну ладно... Сейчас я вам открою.

– Я сам открою, ну зачем ты будешь бегать туда‑сюда? У тебя небось спина опять болит.