– Это действительно важно?

– Это очень важно.

– Расскажите мне.

– Это. – Афанасьев отрицательно замотал головой. – Это наше семейное, это личное. Это не имеет никакого отношения к вашим делам...

– Вы ошибаетесь. Все вот это, – Бондарев показал на Лапшина, Ису, разгромленный вестибюль, – все это – по поводу вашей дочери.

– Это вы ошибаетесь... Она случайно оказалась...

– Что вы хотели ей рассказать?

– Неважно. Точнее, важно, но для нее. Не для вас.

– Вы хотели ей рассказать, что Светлана Мироненко – это не ее родная мать?

– Откуда вы?.. – Афанасьев посмотрел на Бондарева так, будто у того выросла вторая голова.

– Эй! – Это оран Лапшин, выскочивший из своего закутка с лэптопом, как с автоматом наперевес. – Какого черта ты там?.. Сюда давай!

Бондарев бросился к нему, не видя, что так же поспешно за ним следует Афанасьев.

– Там какой‑то вертолет крутится, – озабоченно сообщил Лапшин. – Непонятно чей, откуда...

– Хочешь сбить его?

– Я бы его сбил, чтоб на нервы не действовал, да нечем. Разве что ты вылезешь на крышу и свалишь его...

– Меня вертолеты сегодня не очень интересуют, – сказал Бондарев. – Меня больше девушки волнуют... А уже потом вертолеты. Только вот вопрос: а что интересует тех, кто в вертолете?

– Я бы его сначала сбил, а потом уже задавал такие вопросы. – Лапшин, как всегда, тяготел к простым решениям. – Короче, Морозова спускается вниз. И вся эта банда спускается вместе с ней. Ты бы поднялся, подстраховал, что ли...

– Это Морозова сказала?

– Нет, это я так думаю.

– Если это не Морозова сказала, то мне там делать нечего. Она сама разберется, а я...

Бондарев медленно обернулся.

– А это что такое?

– Это? Это дверь в подвал. Там прачечная, подсобки и все такое... Там все проверяли – чисто.

– Я знаю, что там, – сказал Бондарев. – Я спрашиваю: если там проверяли и там все чисто, то что это за звук?

Он не стал дожидаться от Лапшина совета швырнуть в подвал пару гранат, а потом уже задавать такие вопросы. Он подхватил со стойки «калаш» и пошел в подвал.

3

Но однажды Григорий вдруг увидел в гостинице подозрительных людей. Его предупредили, что девушкой могут поинтересоваться другие люди, враги, так что он был начеку. Двое подозрительных людей настораживали его все больше и больше, Григорий забрался в номер к одному из них, и там...

И там он обнаружил бумаги, много бумаг с пометками, и, к своему изумлению и ужасу, Григорий увидел на одном из листов помеченное имя той, другой девушки, которая пропала два года назад, и ради слабой надежды на возвращение которой Важный человек и отправил его в Волчанск.

Григорий не то чтобы паниковал, он просто понимал, что ситуация осложняется и что он не готов к этому. Григорий не в состоянии был одновременно следить за двумя этими делами, поэтому он попросил помощи. Ему обещали помощь, но не сразу, и Григорий не был уверен, что до прихода этой помощи он все сделает правильно...

В какой‑то момент, до предела вымотанный, но все же не уверенный в том, что удачно контролирует оба порученных ему дела, он возвратился за полночь в гостиницу и не обнаружил Лену на месте. Григорий испугался, представляя гнев всех тех, кто имеет право на этот гнев, и долго ждал, ждал, ждал...

Когда Лена появилась под утро, Григорий позволил себе сорваться – он многословно и путано объяснил ей, что так дело не пойдет, что она не имеет права, что она обязана сидеть вот здесь и никуда не высовываться.