По телу Насти прошла новая волна дрожи.

– Разве это обязательно? – повторил Григорий, но он уже не был уверен, что это хорошая идея – разговаривать с Настей.

Девушка снова вздрогнула, ее шея приближалась и удалялась от лезвия. Если она вздрогнет сильнее, то может порезаться, и Григорий отвел нож подальше.

Снова наступил тишина. А потом Настя негромко произнесла:

– Я знаю, кто ты.

Григория эти слова застали врасплох. Он уже перестал ждать ответа, а тут...

– Я знаю, кто ты.

Григорий настороженно ждал ее слов, однако то, что Настя затем произнесла, подействовало на него так, будто это ему приставили нож к горлу, а не наоборот.

– Тебя послал Химик, – неожиданно уверенным голосом сказала Настя.

Нельзя было так называть Важного человека, это его старое неправильное имя, которое сам Григорий никогда не решился бы выговорить, но она это делает. Григорий хотел приказать ей, чтобы она не смела так говорить, но тут Настя произнесла еще несколько слов, и вот они‑то окончательно обескуражили Григория.

– И я знаю, что с тобой делать, – сказала она.

Григорий почувствовал, как мир под его ногами в мгновение ока исчез. Он не успел даже испугаться.

Он исчез вместе с этим миром.

4

Поначалу подвал и вправду казался Бондареву необитаемым. Мерцали лампы дежурного освещения, шумела вода в трубах, шуршали, соприкасаясь с линолеумом, подошвы самого Бондарева, стучало его сердце, кровь пульсировала в венах, но ничего сверх этого. Палец, замерший на курке, влажнеет от пота. Бондарев подошел к комнате, где он уже был однажды. Он остановился. Он уже готов был пинком распахнуть дверь, как вдруг...

Дверь открылась, и оттуда очень спокойно, очень обыденно вышла девушка лет восемнадцати‑девятнадцати. На ней были голубые потертые джинсы, тонкий свитер, слегка поношенные ботинки. Она что‑то отряхнула с ладоней, потом аккуратно закрыла за собой дверь, будто там остался спящий ребенок, поправила волосы и наконец уделила внимание Бондареву.

– Здравствуйте, – приветливо сказала девушка. – Меня зовут Настя Мироненко.

– Очень приятно, – ответил Бондарев. Больше никаких слов у него сейчас не было.

Девушка помогла ему наводящими вопросами:

– Вы не меня ищете?

– Тебя... – Бондарев с запозданием опустил автомат. – Я... Короче, я о тебе позабочусь.

– Это хорошо. – Настя испытующе посмотрела на него и потом сделала вывод: – По крайней мере, вы не от Химика.

Эти слова бьют Бондарева как молотом по голове. Он не успел ляпнуть никаких глупостей, потому что слышал сзади шорох, обернулся и увидел майора Афанасьева, который осторожно спускался в подвал.

– А, ну вот тут еще твой отец, – озвучил Бондарев то, что Настя и сама видела. – То есть отчим. Он что‑то важное хочет тебе сказать.

– Я тоже хочу ему кое‑что сказать. Мне давно надо было это сделать, – сказала Настя. Она обошла Бондарева и быстрым шагом направилась к Афанасьеву, который на миг застыл от изумления, а потом бросился Насте навстречу.

Бондарев встряхнул головой и утешил себя мыслью о том, что если бы он как следует выспался, то, наверное, быстрее бы соображал и хоть что‑нибудь понял бы в этом...

И, наверное, он не забыл бы заглянуть в комнату Григория Крестинского.

Но он забыл. И пока его утомленные глаза смотрели, как Афанасьев осторожно трогал Настю за плечо, а потом, уже дав волю эмоциям, прижал к себе и что‑то быстро сказал ей на ухо, за спиной Бондарева дверь открылась снова.

Он резко обернулся и мгновенно понял, кто и зачем. Но и Крест не терял времени даром.