– Ну ладно, ладно, – примирительно сказал Мерлин. – Держались молодцом. А что это за мерзкий старикашка служил вам образцом, дитя мое?

– Ну, это вроде как… один знакомый, – уклончиво ответил Ллевелис.

– Дитя мое! Вам от таких знакомств держаться надо бы как можно дальше, – наставительно сказал Мерлин.

* * *

Ранним‑преранним утром, когда все еще спали, дверь в школу распахнулась так, что со стены осыпалась штукатурка. Во двор школы вбежала и налетела с разбега на вышедшего ей навстречу Мак Кехта девушка, подобная солнечному лучу, с тем только, что луч нельзя ухватить, а эту девушку доктор Мак Кехт долго и крепко обнимал. Это приехала его дочь Аирмед.

На третий день после приезда Аирмед Гвидион, прийдя после уроков к Мак Кехту в лабораторию, застал там Зигфрида и какие‑то сборы. Аирмед один за другим швыряла в мешок медицинские инструменты.

– Гвидион, вы не согласились бы ассистировать мне сегодня при осмотре? – со свойственной ему деликатностью спросил Мак Кехт.

Гвидион, полагая, что речь идет об осмотре пациентов городской больницы, удивленно кивнул. Зачем спрашивать о само собой разумеющихся вещах?

– Это не совсем рутинный осмотр, нужно одеться… определенным образом, – пробормотал Мак Кехт. – Наденьте, пожалуйста, на себя вот это.

Он достал из сундука и протянул ему заботливо сложенную накидку. Гвидион, уверенный, что чем ответственней осмотр, тем стерильнее костюм, был несколько выбит из колеи видом этой древней и засаленной одежды, однако, ни слова не сказав, переоделся.

– И сполосните, пожалуйста, руки… в этом настое трав… вот здесь, – попросил Мак Кехт, подвигая к нему миску с травяным настоем.

Аирмед подошла к Гвидиону, бегло оглядела его, иначе уложила у него на плечах воротник, отстегнула одну из застежек капюшона и внесла в его облик еще несколько столь же неуловимых и бессмысленных изменений. Зигфрид в нетерпении расхаживал от дверей к окну. Мак Кехт занят был пересчитыванием инструментов.

– Еще можно натереть цветом шалфея за ушами, – быстро сказала она. – Все‑таки хоть какая‑то гарантия. Если нюх у него прежний…

– Да, лучше натереть, – согласился Зигфрид, явно бывший в напряжении.

– Булавку, – произнес, не оборачиваясь, Мак Кехт, углубленный в ревизию инструментов.

Гвидион по привычке хотел было найти и подать ему булавку, так как за последние полгода приучился беспрекословно подавать Мак Кехту все, что вылетало из уст того в винительном падеже без предлога. Но оказалось, что в данном случае его порыв напрасен. Напротив, Аирмед сама разыскала, достала и приколола на накидку Гвидиона потрясающую старинную фибулу в четверть килограмма весом, отчего у Гвидиона взгляд медленно начал становиться вопросительным. Но ему не дал опомниться Зигфрид, который опустил руку ему на плечо со словами:

– Ну что ж, Гвидион. Если школа до июня не просуществует, вам грозит опасность остаться без практики по моему предмету. Теперь, так или иначе… что ни говори… гм… вам такая опасность не грозит.

От всего этого у Гвидиона осталось твердое впечатление, что ему грозит какая‑то опасность, но вера его в Мак Кехта была столь велика, что он так и не задал ни одного вопроса.

С моста возле библиотеки они свернули в хранилище манускриптов и какое‑то время шли между шкафов и подставок с нестандартного формата – то есть чудовищного размера – фолиантами. Откуда‑то вынырнул заспанный архивариус, спросил: «Вы в леса?» «В какие леса?» – угрюмо сказал Зигфрид. Архивариус исчез, бормоча, что если в леса, то он хотел только попросить еще кедрового масла, а если не в леса, то и нечего кидаться на людей.