— Тебя уволят! — пропищал Паскаль, нелепо болтая ногами. — Одно моё слово — и ты вылетишь с волчьим билетом!

— В общем так, док, — возвращая его на пол, жестко произнёс я. — Ещё раз подставишь, я тебе башку сверну. Ясно?

— Да, — пробурчал Паскаль, возвращаясь в кресло. — А на тебя я всё равно нажалуюсь, Полипемон хренов.

— Как бы тебе это боком не вышло, — пообещал я и вышел, притворив дверь.

ПАСКАЛЬ

— Как бы тебе это боком не вышло, — пригрозил Джем и выбежал, хлопнув дверью.

От его криков у меня разболелась голова и успокоилась совесть. Туполом. Я достал из шкапчика склянку и плеснул в стакан немного самодельного джина. Понюхал божественный запах можжевельника, выпил, подождал с закрытыми глазами, пока джин сбежит приятным ручейком по пищеводу и только тогда вернулся к работе. Анализ давал очень и очень любопытные результаты! Как жаль, что мы живём в мире идиотов. Сколько человек в этой Вселенной способны оценить строгую гармонию цифровых столбцов и поэзию графиков с разноцветными линиями, пересекающими друг друга?

Когда вошла Иза Марк в сопровождении дурно пахнущей обезьяны по имени Лука, я всё еще любовался картинкой на мониторе.

— У тебя всё готово? — кутаясь в шаль, спросила Иза.

Пожалуй, я единственный, с кем она на «ты», всё-таки без малого пятнадцать лет прожили вместе.

— Все камеры в рабочем режиме: картинка выйдет супер! Но есть одна медицинская проблема… Это большое открытие в науке, но для нас — проблема.

Зелёные глаза Изы недобро сверкнули. Усевшись, она на мгновение прикрыла веки, готовясь к плохим новостям, а затем откинулась на спинку стула и сухо произнесла:

— Слушаю.

— Гипотеза была у меня ещё год назад, но абдериты из биотехнической академии меня высмеяли! Доктор Жмураковски, полный болван, заявил тогда…

— Паскаль! — ледяным тоном оборвала мой рассказ Иза. — Меня не интересуют твои научные споры с оппонентами. Ближе к делу.

— Ближе так ближе, — буркнул я. — Мы перестали колоть тормозин нашим прелестным школьникам пять дней назад. Уровень их агрессии должен был вырасти, но этого не произошло.

— Почему?

— Потому что он не расщепляется в их организме, а накапливается! — выпалил я. — По какой-то причине вещество, ответственное за расщепление, перестаёт их долбаным организмом вырабатываться.

— Почему же тогда Коротышка вызверился? — влез в наш разговор Лука. От его небритой физиономии несло дешёвым одеколоном и ментоловыми сигаретами.

— То совсем другая химия, Лука.

— Какая другая?

— Любовная. Ты вообще в курсе, что любовь — это химический процесс? И приворотные зелья средневековых ведьм вполне имели смысл. Теоретически, конечно. На Коленьке я попробовал любовное зелье, кхе-кхе…

— Хватит болтать! — Иза рассержено стукнула тростью о пол. — Блокировка в чип забита, он точно нас троих не тронет?

Я бросил быстрый взгляд на Луку и тут же отвёл глаза.

— Точно. Во время Чипаколипсиса тысячу раз проверено: выборочная блокировка в обход вируса действует. Недолго, но нам хватит.

— А другие?

— Другие не страшны, они слишком медлительны. Всё будет ферштейн-энштейн, лишь бы Лука не накосячил.

— За пробирками следи, — скривился он.

ЛУКА

— За пробирками следи, — осадил я доктора.