Но сейчас его грызло раздражение. Где, черт возьми, этот кретин? Арчи сел на одну из скамеек для зрителей и вдруг почувствовал, как умиротворяюще действует на него тишина пустого зала. В последнее время спокойные минуты выдавались редко. Стражи — эти бесконечные задания, постоянное напряжение! А впереди новая череда заданий, и все ждут, что придумает Арчи. Но иногда Арчи ощущал себя пустым, выпотрошенным — ни одной идеи в голове. А тут еще его паршивые отметки! Он был уверен, что в этом полугодии завалит литературу — просто потому, что по литературе надо много читать, а он уже не мог позволить себе каждый вечер убивать по четыре-пять часов на какую-то дурацкую книгу. Вдобавок из-за Стражей и волнений по поводу своих отметок он перестал находить время для себя самого, даже время на девушек. Раньше он частенько подъезжал к школе мисс Джером в другом конце города, где они учились и где после уроков, во-первых, было на что поглядеть, а во-вторых, обычно удавалось залучить какую-нибудь из них в машину, чтобы подвезти домой. С остановкой в укромном местечке. И вместо всего этого он каждый день разрывается между делами Стражей и своим собственным домашним заданием, пытается все утрясти, да еще получает идиотские записочки от Оби. Встретимся в спортзале…

Наконец Оби явился. Да не просто так — он устроил из этого целый спектакль. Сначала выглянул из-за двери, потянул носом воздух и вообще изображал из себя шпиона, который приходит с холода. Экий дуралей!

— Эй, Оби, — сухо сказал Арчи. — Я здесь.

— Привет, Арчи. — отозвался Оби. Его кожаные подошвы звонко прощелкали по полу. В школе действовало правило: заходить в спортзал только в кроссовках или кедах, но, если поблизости не было учителей, никто его не соблюдал.

— Ну так чего тебе надо, Оби? — спросил Арчи, переходя прямо к сути, без всяких околичностей. Его голос оставался сухим и ровным, как африканская пустыня. То, что он вообще пришел на встречу, выдавало его любопытство. Арчи не хотел усиливать это впечатление, проявляя слишком живой интерес к тому, что Оби намерен ему сообщить. — Не будем терять время. Меня ждут важные дела.

— Это тоже важно, — сказал Оби. С его узкого, худощавого лица никогда не сходило выражение хронического беспокойства. Потому-то он и был прирожденным шестеркой, мальчиком на побегушках. Из тех, кого так и подмывает пнуть ногой, даже если они уже валяются на полу. И вот что еще было понятно: что после он встанет и поклянется отомстить, но никогда этого не сделает. И духу не хватит, и смекалки тоже. — Помнишь того новичка, Рено? Его задание насчет конфет?

— Ну?

— Он их так и не продает.

— И что с того?

— Как «что с того»? Ему же велели не продавать их в течение десяти учебных дней. Так вот. Десять дней прошли, а он все «нет» да «нет».

— Ну и что?

Вот что больше всего бесило Оби — эта манера Арчи изображать полную невозмутимость, прикидываться абсолютно спокойным. Скажи ему, что завтра на них сбросят атомную бомбу, и наверняка снова услышишь в ответ: «Ну и что?» Это раздражало Оби в основном потому, что он чувствовал в этом притворство, понимал, что на самом деле Арчи не так уж спокоен, как можно было подумать по его виду. И Оби ждал случая в этом убедиться.

— То, что теперь вся школа полна слухов. Во-первых, многие считают, что Стражи по-прежнему в этом замешаны, что Рено до сих пор выполняет наше задание и поэтому отказывается торговать конфетами. Потом, кое-кто знает, что срок задания кончился, и думает, что Рено решил взбунтоваться против продажи.