— Давай побежим, — сказал Стручок.

И они ринулись вперед корявой, неуклюжей рысью. Учебники мешали им бежать свободно и плавно, но даже такой бег, похоже, поднял Стручку настроение.

— Ты это серьезно насчет выхода из команды? — спросил Джерри. На бегу его голос звучал напряженно, заметно выше обычного.

— Я должен уйти, Джерри. — Стручок был рад, что его собственный голос ничуть не изменился.

Их ботинки стучали по тротуару.

— Да почему? — спросил Джерри.

Пора было сворачивать на Гейт-стрит. На повороте Джерри резко прибавил скорости и вырвался вперед. Ну как ему объяснить, подумал Стручок.

Джерри оглянулся через плечо. Лицо у него покраснело от натуги.

— Почему, черт побери?

Чтобы поравняться с приятелем, Стручку хватило лишь небольшого ускорения. Он легко мог бы обогнать его.

— Ты слышал, что случилось с братом Юджином? — спросил Стручок.

— Его перевели, — ответил Джерри, выдавливая из себя слова, как зубную пасту из тюбика. Футбол помогал ему держаться в приличной форме, но он не был бегуном и не имел нужной сноровки.

— А я слышал, он на больничном, — сказал Стручок.

— Какая разница? — откликнулся Джерри. Он глубоко вдохнул ароматный осенний воздух. — Слушай, с ногами у меня нормально, но руки сейчас отвалятся. — В каждой руке у него было по два учебника.

— Беги, беги.

— Псих — вот ты кто.

Стручку было приятно это слышать.

Впереди показался перекресток Грин и Гейт. Видя, как устал Джерри, Стручок сбавил темп.

— Говорят, после того случая с его классом он так толком и не оправился. Говорят, он совсем сдал. Ни есть, ни спать не может. Такой шок.

— Брехня, — с трудом отозвался Джерри. — Струч, у меня все в груди горит. Сил больше нет.

— Я знаю, каково ему, Джерри. Знаю, что от такого можно по-настоящему свихнуться. — Ветер дул ему и лицо, так что приходилось кричать. Они никогда не обсуждали разгрома класса номер девятнадцать, хотя Джерри знал, что Стручок к этому причастен. — Бывают люди, которые не переносят жестокости. И поступать так с человеком вроде Юджина было жестоко…

— Какая связь между братом Юджином и футболом? — спросил Джерри. Теперь он уже по-настоящему задыхался — ему казалось, что его легкие вот-вот разорвутся. Кроме того, с него ручьями лил пот, а руки нещадно ныли от тяжести книг.

Стручок включил тормоза, замедлил бег и вскоре остановился совсем. Джерри, отдуваясь, рухнул на обочину лужайки перед ближайшим домом. Грудь его ходила ходуном, как кузнечные мехи.

Стручок присел на бордюр, опустив ноги в сточную канавку, и уперся взглядом в палые листья, устилающие ее дно. Он пытался придумать, как объяснить Джерри связь между братом Юджином, хозяином разгромленного класса номер девятнадцать, и тем, что он сам не может больше играть в футбол. Он знал, что эта связь существует, но облечь ее в слова было трудно.

— Я вот о чем, Джерри. В этой школе есть что-то гнилое. Хуже того. — Он поискал нужное слово и нашел его, но не хотел произносить. Оно не сочеталось с тем, что их окружало, с ярким октябрьским солнцем и погожим днем.