Оби-прожектор направил свой луч на Рено. Бедный, глупый обреченный сосунок. Он не может победить, хоть и не знает этого. Кого победить — Арчи? На это никто не способен. Арчи, которому грозит поражение, — ах, какое это было восхитительное зрелище, там, на последней сходке Стражей, когда он стоял перед ними униженный, — но теперь он снова на коне, все конфеты благополучно распроданы, и он опять рулит, опять держит в узде всю школу. Из чего следует, что кроткие вовсе не наследуют землю. Тоже мне, открытие! Должно быть, Арчи это уже когда-то говорил.

Не шевелись. Чтоб ни одна мышца не дрогнула. Выжидай; смотри и жди.

Левая нога у Джерри заснула.

Как твоя нога может заснуть, если ты стоишь?

Не знаю. Но заснула.

Нервы, скорее всего. Напряжение.

Как бы то ни было, в его ногу впивались крошечные иголочки, и он сохранял неподвижность только ценой больших усилий. У него было такое чувство, что пошевелись он — и все его тело рассыплется на кусочки.

Теперь он понимал, что зря согласился прийти сюда, что Арчи перехитрил его, надул, как последнего дурака. На какой-то миг, когда вкрадчивый голос нашептывал ему в ухо о сладкой мести, Джерри и впрямь поверил, что это возможно — побить Янзу, и всю школу, и даже самого Арчи. Он вспомнил недавнюю ночь, когда их с отцом донимали звонками, и то, с каким несчастным, расстроенным видом отец положил трубку на столик, признавая свое поражение. Но я не сдамся, решил Джерри, слушая уговоры Арчи. Кроме того, ему хотелось сойтись один на один с Янзой — с Янзой, который назвал его гомосеком.

Так что он согласился на поединок с Янзой, позволив Арчи обмануть себя. Арчи обманул не только его, но и Янзу. Это из-за него они стоят здесь, на платформе, голые до пояса, чуть дрожа от вечерней прохлады, в боксерских перчатках. И только теперь Арчи, в глазах которого блестело злорадное торжество, огласил наконец правила боя. Ну и правила!

Джерри уже хотел было заявить протест, но Янза первым открыл рот:

— Мне годится. Я побью его любым способом, каким хотите.

И Джерри, к своему отчаянию, понял, что Арчи рассчитывал на такую реакцию Янзы, рассчитывал на ребят, заполнивших стадион. Он знал, что Джерри не сможет пойти на попятный, поскольку зашел уже слишком далеко. И Арчи улыбнулся ему своей гнусной приторной улыбочкой:

— А ты что скажешь, Рено? Принимаешь правила?

Что он мог сказать? После всех этих звонков, после того, как его избили. После того, как разорили его шкафчик, устроили ему бойкот, чуть не сшибли с ног на лестнице. После того, что они сделали со Стручком и с братом Юджином. Что такие, как Арчи и Янза, сделали со всей школой. Что они сделают с миром, когда покинут Тринити.

Джерри напрягся, преисполненный решимости. По крайней мере, он сможет нанести ответный удар, хоть раз да отведет душу. Пусть даже правила, установленные Арчи с помощью лотерейных билетов, практически исключают вероятность его победы.

— Ладно, — сказал Джерри.

И тогда, стоя на ринге — одна нога наполовину спит, в животе муторно, кожа в пупырышках от вечернего холода, — Джерри подумал, не проиграл ли он в тот самый момент, когда сказал «ладно».

Лотерейные билеты расходились бойко, как порнографические открытки.

Брайан Кокран не мог справиться с удивлением, хотя, казалось бы, ему пора уж было привыкнуть к тому, что действия Арчи Костелло всегда удивительны.