— Что бы ты ни говорила, а Саша этот молодец. Не стал ругаться с пьяной дамой, проявил терпение и мудрость, промолчал и погасил конфликт.
— Да ничего он не проявил! — взбесилась я. — Уверена: он не ответил просто потому, что не получил моих сообщений! Он знать не знает, что я на него разобижена! У меня разных Саш в адресной книге — человек двадцать! Ты меня все время перебиваешь, не даешь рассказать главное: я эти свои наглые эсэмэски по ошибке кому-то другому отправила!
— Кому? — Вадик на секунду замер в ожидании ответа, а потом проворно полез в карман за собственным мобильником. — Интересно, я ничего такого игривого не получал? Ну-ка… Нет, мне ты ничего не присылала. Хочется думать, это только потому, что я не Саша.
— Вот ужас-то, — пристыженно пробормотала я. — Ничего себе — ситуация! Я послала в белый свет, как в копеечку, восемь хамских сообщений, которых сама не помню, потому что сразу же их стерла. И теперь даже не могу узнать, кому они ушли!
— Любому из двадцати Саш в твоих контактах! — безжалостно поддакнул Вадик. — Хотя по пьяному делу ты запросто могла в одну кучу к Сашам и Вась, и Петь подгрести!
— Кошмар! — Я залпом выпила виски и пригорюнилась пуще прежнего. — Как я теперь людям в глаза смотреть буду? Не зная, кого из них я безвинно отругала?
— И еще бесстыже агитировала на аморалку! — добил меня бессердечный напарник.
Я застонала, повалилась на полку и накрыла свою глупую голову подушкой.
— Давай-давай, страдай как следует! Угрызения совести — это страшно мучительно, но полезно! — назидательно сказал Вадик, некультурно чавкая таранкой. — Авось осознаешь правоту народной мудрости: «Как аукнется, так и откликнется». И в следующий раз десять раз подумаешь, прежде чем послать нового кавалера куда подальше!
— Не нужны мне никакие новые кавалеры! — огрызнулась я из-под подушки.
— Запоздалое заявление! — хмыкнул напарник. — Сколько, ты говоришь, отправила страстных призывно-ругательных эсэмэсок? Восемь? Если тебе не повезло (или если повезло — это как посмотреть) и все они достались разным адресатам мужского пола, то в самое ближайшее время тебе предстоит объясняться с восемью потенциальными кавалерами! А как ты думала? Ни один нормальный мужик не оставит такую тему без внимания! Будешь отбиваться…
— Начну прямо сейчас! — я дико разозлилась и швырнула в Вадика свою подушку.
Он ловко пригнулся и издевательски захохотал. А я зашипела, подыскивая подходящее ругательство (в голову упорно лезло одно «Мужики — козлы!») и вдруг осеклась, охнула и схватилась за сердце.
— Эй, Ленка, ты чего? Не надо так нервничать! — перестав смеяться, забеспокоился напарник.
— Надо, Вадя, надо! — прошептала я, судорожно шаря руками по желтоватой железнодорожной простыне. — Где он? Куда пропал?!
— Кто? Твой Саша?
— К черту Сашу!!! — рявкнула я, чуть не плача. — Наш немецкий контракт! Он лежал у меня под подушкой, а теперь его там нет!
Вадик открыл рот и выронил недоеденный рыбий хвост. Я закрыла глаза, схватилась за голову и застонала, только теперь осознав, что такое настоящий кошмар и ужас.
Пока мы с напарником отсутствовали в купе, нас ограбили!
3
— Юрик, ты знаешь, что это за дрянь? — с напускной кротостью спросил Василий Онуфриевич Гадюкин своего доверенного помощника.
— Что? — переспросил тот, не спеша приближаясь.
Юрик Солнцев в меру сил и способностей помогал Василию Онуфриевичу в самых разных делах еще в те времена, когда господин Гадюкин ограничивал свой интерес к телевидению просмотром «Криминального вестника» и знал только одно значение слова «камера». |