Оставалось несколько шагов до долгожданной тверди, когда произошло непредвиденное: Грэйн, как ни старалась идти ровно, все-таки оступилась и провалилась в зловонно-зеленую жижу.

— Осгард! — Ее крик раскатился в зловещей тишине и утонул в булькающей трясине. — Осгард!

Осгард оглянулся и с ужасом увидел, как смыкается вокруг ног девушки гулкая мутная зелень.

— Держись! Я сейчас. Стой и не двигайся. — Он в три прыжка очутился на твердой земле и выпустил Мэлфи из сумки — если бы тяжелая собака осталась на его плечах, о спасении Грэйн не могло быть и речи.

Девушка стояла уже по пояс в липкой жиже и дрожала от страха и холода. За всю свою небольшую жизнь Грэйн ни разу не оказывалась в такой переделке, поэтому сейчас ее неумолимо терзали сомнения, выберется она или увязнет и навсегда останется в холодном, прожорливом брюхе болота… Девушка стояла без движения, как велел ей Осгард, и чувствовала, что с каждой минутой жижа, окружавшая ее, поднимается все выше и выше. И все теснее и теснее смыкались вокруг нее кольца страха… Поэтому, когда Осгард протянул ей с берега длинную жердь, Грэйн не сразу поняла, что нужно делать, и продолжала стоять, вытаращив круглые от страха глаза.

— Хватайся, — объяснил ей Осгард. — Не торопись, не размахивай руками. Делай все осторожно. Чем меньше ты будешь суетиться, тем больше у нас времени.

Грэйн послушно схватила жердь и вцепилась в нее изо всех сил. Осгард потянул на себя жердь. Но тяжелый рюкзак с едой, висящий на плечах девушки, оказался серьезным препятствием.

— Снимай рюкзак! — приказал он Грэйн.

— Но еда…

— Черт с ней! Снимай!

Грэйн стащила с себя рюкзак и, поколебавшись несколько секунд, бросила его в мутную жижу. Какой же ужас охватил девушку, когда рюкзак мгновенно исчез, проглоченный ненасытным болотом!

Осгард снова потянул ее на себя — и через мгновение Грэйн была уже не по пояс, а по колено в болоте. Он потянул еще и еще раз, и вскоре мокрая и дрожащая Грэйн была уже у него на руках. Осгард, перепуганный не меньше, чем она, сжимал свою драгоценную ношу в объятиях и благодарил Бога за то, что ее удалось вытащить. Мэлфи крутился вокруг Осгарда, радостно виляя хвостом, и норовил лизнуть безжизненно свисающую руку хозяйки.

Осгард усадил ее на траву и заглянул во все еще испуганные серые глаза — два дымчатых топаза, вправленных в белоснежную эмаль.

— Все позади, Грэйн. Ты в безопасности… — Осгард снял с нее сапоги и принялся греть в своих ладонях замерзшие ноги. — Сейчас мы разведем костер, ты высохнешь… все будет хорошо…

— У нас нет еды!

— Зато у нас будет огонь. Не печалься, что-нибудь придумаем… Я так за тебя испугался…

Она подняла на него дымчатый взгляд и инстинктивно прижалась к его груди.

— Мне было очень страшно. Я боялась остаться там, в болоте. Боялась, что больше никогда не увижу солнца, света, тебя…

— Меня? — переспросил Осгард.

Грэйн смущенно потупилась. Ей не хотелось этого говорить, но Осгард должен знать, что он ей не безразличен.

— Ты очень дорог мне… — Она смолкла, но потом продолжила: — В последнее время я ощущаю это особенно остро. С тех пор, как ты вернулся в Гоннуэй, я чувствую, что… Не знаю, как сказать, — окончательно смутилась Грэйн. — Чувствую, что… — Она замолчала и покраснела.

Осгард перестал массировать ее ступни и отпустил маленькую ножку.