Я стоял на набережной с таким чувством, будто мне довелось наблюдать за рождением сказочного великана. На моих глазах он пробудился от векового сна, вырвался из пут и восстал, устремившись навстречу своей судьбе.

Я взглянул вниз сквозь жесткий деревянный каркас, где совсем недавно покоилось тело корабля, затем перевел взгляд на стального красавца — он все еще слегка подпрыгивал на волнах, словно радуясь обретенной свободе. Какой великолепный символ Глазго и Клайда!

Впереди его ждет долгая и счастливая жизнь. Этому кораблю предстоит бороздить воды океанов, заходить во множество портов и всюду нести гордое имя Глазго. Надеюсь, люди будут любить его, как любят корабли. На мостике — пока еще пустынном и голом — будут стоять отважные капитаны. Они поведут «Императрицу» сквозь бури и шторма, научат ее всему, что надо, сделают опытной и мудрой.

Но ни один капитан, ни один акционер никогда не испытает такого чувства близости и сопричастности, как мы — те, кто наблюдал за ее рождением, видел, как она, такая нагая и юная, плавно выскользнула из нянчивших ее людских рук в темное гостеприимство Клайда.

Глава двенадцатая

Роберт Бернс и прощание с Шотландией

Я встречаю людей, варящих сталь, и посещаю самый печальный дом Шотландии. Я отправляюсь в край Бернса, осматриваю жилище поэта, принимаю участие в импровизированном концерте в кабачке «Глоб инн» в Дамфрисе и в конце концов говорю «до свидания» Шотландии.

1

В городе Мотеруэлл, который входит в состав конурбации Глазго, расположен крупный сталелитейный завод. Первый человек, с которым вы сталкиваетесь на территории завода, это посыльный — человек, который в свое время участвовал в знаменитом марше лорда Робертса на Кандагар.

На стене его крохотного офиса до сих пор висит портрет лорда Робертса. Если принять за истину расхожее утверждение, что почтовый ящик — это последний храм романтики, тогда получается, что занимающиеся отправкой почты посыльные являют собой самое романтическое зрелище на земле. Мы сталкиваемся с ними повсеместно и не особенно обращаем внимание на этих старичков с медалями, воспринимая их как нечто само собой разумеющееся. А между тем для промышленного предприятия они то же самое, что и корабли для современного города: привносят в обычную жизнь привкус великих приключений и аромат истории.

Я отправился в гигантский город стали. Мне говорили, сколько миль железнодорожных путей проходит через него, но я не запомнил. Мне также сообщили, сколько акров занимает город, но и это я позабыл.

Единственное, что я вынес из своей экскурсии, — осознание драмы Человека с его уязвимым телом, который своими слабыми руками терзает жуткий, неподатливый металл, прежде чем дать ему путевку в жизнь. Человек нагревает металл до тех пор, пока он не начинает реветь, и только тогда выпускает из печи в виде багровой реки, искрящейся на холодном воздухе. Человек деформирует металл, придавая ему нужную форму; нацепив очки с синими стеклами, он стоит в недрах машины и нажимает на кнопки, выстреливает раскаленными болванками, швыряя их на прокатный стан; он раскатывает заготовки и делает пригодными к тому, чтобы нести локомотивы в Южной Африке, перекрывать реки в Южной Америке, формировать скелеты линкоров и пассажирских лайнеров.

Вооружившись длинными кочергами, люди стояли у заслонок печи, подобно бесам у входа в преисподнюю. Синие очки дали и мне, чтобы я мог подойти максимально близко и заглянуть в эту пышущую жаром печь.