Нолан начал с того, что обзвонил людей, у которых были похожие магазины: ювелирный бизнес и небольшие сети. Большинство из них не продавали настолько дорогих часов: слишком большие вложения в то, что может не продаться. Их изделия в основном были сделаны на заказ.

Они создавали свои украшения с нуля и мало интересовались чем-либо еще.

– Но даже это искусство умирает, – простонал Нолан. – Сейчас все это проектируется на компьютере, а затем вырезается запрограмированным лазером. Безупречные результаты, и я полагаю, что это прогресс. Но, на мой взгляд, это делает конечный продукт слегка бездушным.

По хотелось поторопить его, но он знал, что лучше промолчать.

– Как бы то ни было, один мой друг вспомнил торговца новыми и старинными часами, который ходил по разным магазинам и оставлял листовки и информацию для покупателей. Он работал на всех крупных производителей часов. Магазины облегчают покупку и берут свою долю. Но так они могут звать себя официальными поставщиками, не закупая сами изделия.

«Логично», – подумал По. Это также исключало нападения грабителей, привлеченных часами за тридцать штук.

– Торговца зовут Аластер Фергюсон, и он на пенсии.

– И?

– И я только что закончил с ним говорить. Он уже едет сюда. Но он из Эдинбурга, так что это займет еще пару часов. Если вы и мисс Брэдшоу сможете вернуться, мы выпьем чаю, пока ждем.

– И он что-то знает, не так ли?

– Ну, у него не было записей об этом серийном номере, но он думает, что знает часы, о которых идет речь.

– Неужели?

– Как только я упомянул «Брейтлинги», он сказал, что ждал этого звонка двадцать шесть лет…

Глава 26

Аластер Фергюсон говорил с сильным шотландским акцентом. Он был маленького роста, одет в безупречный костюм-тройку, и явно принадлежал к тому поколению, что еще верило в необходимость наряжаться для встреч. Он отхлебнул налитого Ноланом виски и устроился поудобнее, чтобы рассказать им все, что знал.

Аластер подозревал, что магазин, который продал интересующие их часы, уже закрылся. У владельцев было два помещения, и оба в Кесвике. В одной лавке продавали ювелирные украшения туристам, а другая была более традиционным магазином.

Владельца попросили поставить «Брейтлинги» клиенту с внушительным бюджетом. Аластер Фергюсон приехал на встречу с ним из Эдинбурга, с дорожным сейфом, полным часов, и надеялся получить хорошие комиссионные.

– Помните, кто был покупателем? – спросил По.

Фергюсон кивнул.

– Епископ Карлайла.

Несколько мгновений никто не произносил ни слова. Дело становится «политическим», – подумал По.

– Но часы предназначались не ему, – добавил Фергюсон, – и все было крайне законно. Он расплатился церковным чеком и удостоверился, что у него есть подписанная квитанция.

– Знаете, для кого были часы? – спросил По.

Фергюсон достал из кармана газетную вырезку. Она пожелтела от времени, но в остальном была в хорошем состоянии. Он передал ее По. Вырезка была из «Ньюс энд Стар», из статьи для наполнения. Одна колонка на восьмой странице. Наверняка интересная лишь тем, кто вовлечен в события.

Наверху стояла дата двадцатишестилетней давности.

По прочел статью, затем сфотографировал ее на мобильный и передал вырезку Брэдшоу. Она покопалась в планшете и тоже сняла себе копию. По взглянул на изображение, которое она вывела на экран. Оно было кристально четким.

На церемонии в Замке Роз Епископ Карлайла дарит часы преподобному Квентину Кармайклу, декану Дервентшира, в знак признания его выдающихся заслуг в благотворительности.