— Я вижу — сказал Мышатник, сомневаясь.

Постепенно он стал играть роль поверенного, разъясняющего в суде, шагая и нахмурившись наиболее деловито. Теперь он выпалил внезапный вопрос: — Фафхрд, сколько крыс ты нес?

— Пять — смело ответил северянин.

Его математические способности не были слишком большими, но у него было достаточно времени, чтобы исподтишка сосчитать по пальцам и подумать о том, чем кончил Мышатник.

— Две в одной клетке и три в другой!

— Слабая ложь! — иронически сказал Лукин — Подлый варвар может поклясться в чем угодно, лишь бы получить улыбку Демоиселлы, которая к нему подлизывается.

— Это грязная ложь! — взревел Фафхрд.

Он подпрыгнул и произвел своей головой такой глухой стук по балке, что схватился обеими руками за нее и согнулся из-за сильной головной боли.

— Сядь, Фафхрд, пока я не попрошу тебя извиниться перед палубой — приказал с безжалостной грубостью Мышатник — Это серьезный, цивилизованный суд, без всяких варварских ссор! Посмотрим — три, три и пять — будет одиннадцать. Демоиселла Хисвет!

Он обвиняющим жестом указал прямо в ее красноглазое лицо и сурово потребовал:

— Сколько белых крыс Вы принесли на борт «Скуинда»? Правду и ничего, кроме правды!

— Одиннадцать — скромно ответила она — Я рада, что кто-то, наконец, догадался спросить меня.

— Я знаю, что это неправда! — резко сказал Слинур.

Бровь его поднялась.

— Почему я не подумал об этом раньше? Это должно было избавить всех нас от хлопот, вопросов и счета. У меня в каюте есть письмо-доверенность ко мне. В нем дословно говорится о вручении мне Демоиселлы Хисвет, дочери Хисвина, и двенадцати остроумных белых крыс. Подождите, я достану и покажу его вам!

— Не надо — вставила Хисвет — Я видела письмо-приказ и могу засвидетельствовать правдивость Ваших цитат. Но гораздо печальнее то, что между полученными письмами и моим появлением на борту «Скуинда» бедный Тчи был сожран гигантским боровом Глиппи-Бимбатом.

Она поднесла тонкий палец к уголку своего глаза и всхлипнула.

— Бедный Тчи, он был самым обаятельным из двенадцати. Из-за этого я и не выходила из каюты первые два дня.

Все время, пока она, упоминала имя Тчи, одиннадцать крыс в клетках печально пищали.

— Вы назвали повелителя — Глиппи? — воскликнул Слинур.

Он был искренне шокирован.

— О, как пошло!

— Да, следи за своим языком, Демоиселла — строго предупредил Мышатник.

Он полностью придерживался своей роли строгого следователя.

— Любые близкие отношения между вами и нашим повелителем, архиблагороднейшим Глипкерио Кистомаркесом не относятся к этому делу.

— Она лжет, как расчетливая, ловкая колдунья! — яростно заявил Лукин — Винт или дыба или, может быть, бледная ручка, высоко вывернутая за ее спину, вырвут из нее правду достаточно быстро!

Хисвет повернулась и высокомерно посмотрела на него.

— Я считала вас разумным человеком, командир — сказала она спокойно.

Она положила свою правую руку на темную голову служанки.

— Фрике, вытяни свою обнаженную руку или какую-нибудь другую свою часть бравому джентльмену, который желает пытать.

Черная служанка выпрямилась. Ее лицо было спокойно, губы твердо сжаты, хотя ее глаза широко раскрылись. Хисвет продолжала говорить Лукину и Слинуру:

— Если вы знаете вообще законы Ланкмара, то вы знаете, что дева Ванга Демоиселла подвергается пыткам только в лице ее служанки, которая доказывает своей непоколебимостью под чрезвычайной болью невиновность своей госпожи.