Мы с нею неплохо сотрудничали, но не было в наших взаимоотношениях той теплоты, что я ощущал в дружбе с Надей и даже Леной. Надя была поскромней, помягче, а Тамара являла собой огонь, напористость и заботу преимущественно о личных интересах. Она сыграла не малую роль, пожалуй, в том, что прежде бесплатные концерты постепенно перешли преимущественно на коммерческую основу. Это отражалось и на экскурсиях, что она проводила.

Её всегда интересовала выгодность того, что она делает. А ведь выгода от работы не всегда бывает прямой, сиюминутной.

Помимо этого, уж очень явно Тамаре хотелось найти себе партнёра, с которым можно было бы уехать за границу для безбедной жизни. Но осуществить эту идею ей так и не удалось. Ведь и за рубежом далеко не всем нравятся красивые, но командующие жёны. Возросшие меркантильные интересы, в сущности, и помешали Тамаре продолжать работать в Баренцбурге, где ей многое нравилось. Будь она скромнее и серьёзнее в делах, её могли бы оставить на моём месте, когда я покинул трест, но не случилось.

На Пирамиде вопрос с переводчиками обстоял несколько иначе. Работы у гида там было поменьше, чем в Баренцбурге, где мне приходилось привлекать к работе и своих учащихся курсов. Но там и ответственность на переводчиках была побольше. Здесь всегда гиды находились под моим присмотром, и я всегда мог помочь в любом вопросе, гид был один и сам за всё отвечал.

Людмила, о которой я уже писал, неплохо справлялась со своими обязанностями, но не осталась по окончании контракта. На её место приехала очень серьёзная Ольга. Дома на Украине у неё осталась дочь, но уже почти взрослая, так что взять с собой её нельзя было, поскольку школа на Пирамиде, как и в Баренцбурге, только начальная. Ольга чудесно вписалась в жизнь Пирамиды, спокойно и грамотно вела экскурсии. Я был спокоен за этот участок. Была лишь одна проблема — у Ольги не было мужа. Это и сказалось в скором времени, когда приглянулась она норвежскому экономисту из Лонгиербюена, который и уговорил красивую и серьёзную переводчицу выйти за него за муж.

Не могу с уверенностью сказать, что Ольга сделала свою жизнь более счастливой. Да, сейчас она торгует золотыми украшениями в Лонгиербюене. В их квартире, разумеется, полный достаток. Как-то они меня пригласили к себе в гости. Я прихватил с собой по русской традиции солёненькие огурчики, помидорчики, водочку, а угощала меня Ольга уже по норвежским правилам: французским вином и купленной в магазине пиццей, что меня, ожидавшего как минимум украинский борщ, просто поразило. Но дело, пожалуй, не в этом.

Когда Ольга работала на Пирамиде переводчицей, то она хоть и не являлась первой леди, которой обычно считают жену директора рудника, но она была у всех на виду, всем нужна, всегда в центре внимания. А переехала в Лонгиербюен, тогда и поняла, что норвежские женщины встречают её теперь отнюдь не так радостно, как тогда, когда она была переводчицей. Она была чужой в стае, если можно так выразиться. Сидеть дома без работы не позволял семейный бюджет. А для работы в Норвегии, нужно знать норвежский язык. Пришлось учиться и для начала работать горничной в гостинице. То есть, если на Пирамиде она могла распоряжаться горничной и сделать той замечание за неубранные комнаты, то теперь приходилось самой убирать и выслушивать замечания. Согласитесь, это не так легко для человека с высшим образованием и знающим себе цену.

Но Ольга умный человек и поняла, что надо жить по принципу: «Взялся за гуж — не говори, что не дюж». Из гостиницы перешла работать судомойкой в кафе, и гораздо позже смогла купить себе торговый уголок в магазине. Приезжая на Шпицберген, я почти всегда вижу мою бывшую помощницу на её новой работе. Мы находим несколько минут времени поговорить. Никогда я не чувствовал ощущения счастья у Ольги. И дело, конечно, не в муже. Очень трудно взрослому уже человеку вживаться в новую страну с её другими обычаями, другими людьми.