— Я переводил точно, что мне говорили, — говорит Бузни.

Цивка считает, что у Бузни были личные мотивы переводить неправильно.

— Бузни коммунист и мы расходимся во мнениях по многим вопросам, — говорит Цивка. — Он живёт в своём собственном мире.

— То, что я коммунист, это правда, но моё постоянное недовольство Цивкой основано только на том, что он делает жизнь людей, живущих здесь хуже, — отвечает Бузни.

Один из людей, которые, по словам Цивки, был неправильно интерпретирован, это Андрей Мальцев, который сказал корреспонденту «Свальбард постен», что господин Цивка обращается с украинцами, как со скотом.

— Дело в том, что мне объяснили, что вы английский журналист, интересующийся спортом и мною, как капитаном футбольной команды, — говорит Мальцев в этот раз через официального переводчика треста «Арктикуголь».

— Мальцев, очевидно, был серьёзно предупреждён и боится, что будет отправлен на материк за свой счёт, — говорит Бузни.

Сам Мальцев отрицает это и утверждает, что ничего негативного о Цивке он не говорил.

В интервью подробно была изложена версия Цивки на жизнь в Баренцбурге и приведены заодно его слова о том, что я всё фантазировал, точнее, врал корреспонденту. При этом правда, привели и моё мнение о том, что это не так. Однако всё это никак не комментировалось газетой и потому у непосвящённого читателя может сложиться впечатление, что Цивка прав, а я лгун. Любопытно, что первые две публикации газеты некоторым жителям Лонгиербюена не понравились, так как они не поверили в то, что такое безобразие может твориться в Баренцбурге, полагая, что многое выдумано журналистом. Это поразительно. Теперь они поймут, что всё выдумал Бузни.

Удивительно, как всё можно перевернуть с ног на голову. Мы зашли со Старковым в редакцию. Однако редактора не было на месте. Пол сказал, что он будет через пол часа. Мы вышли, прошлись к зелёному домику. Старков убедился в том, что ключа опять на месте нет, и, прогулявшись, мы снова зашли в редакцию.

Пол сказал, что редактор будет через час. Меня такой ответ насторожил, тем более что Пол решил взять разговор на себя, спросив, а что я хочу обсудить. Я не стал увиливать или отмалчиваться, а сказал, что считаю сегодняшнюю публикацию неверной и оскорбительной для меня, поскольку редакция, во-первых, обещала не писать о том, что я обманывал. Я ведь убедительно доказывал, что ничего не врал, а лишь переводил сказанное. И, во-вторых, эта же редакция даже не сообщила читателям о том, что сама пригласила меня помочь им, а потому должна взять ответственность на себя, если считает, что написала неправду. Но суть то в том, что я переводил точно.

Пол ответил, что он теперь, может быть, и верит мне, но редакция считает нужным согласно норвежской традиции давать точки зрения обеих сторон спора. Я обратил внимание Пола на то, что он ещё молодой журналист и не понимает того, что газета нужна читателю не для того, чтобы создавать в голове путаницу и загадки, а для того, чтобы давать правдивую информацию. Если даётся лживая информация Цивки, то она должна была быть прокомментирована газетой, чтобы читатель знал, где правда.

Пол сказал, что они не знают, кто прав в этом споре, а потому дают возможность читателю самому разобраться. На это я возразил, пытаясь объяснить, что если журналист не знает, что делать, то он не должен браться за это дело, если он не знает, что писать, то лучше не писать ничего.

Старков сидел и слушал, потом включился, сказав, что главное в том, что написано, будто Бузни лжец, и это надо опровергнуть.