В моём номере гестхауса висит плакат, рассказывающий историю гестхауса. Там говорится о том, что «стормесса», то есть столовая, а сейчас ресепшин и кафе, была построена в 1947 г. и обслуживала в то время шахтёров

23 часа в сутки. Питание, говорится, было хорошим и разнообразным, однако бывали случаи, когда шахтёры протестовали, стуча ложками по столам, топая ногами, а порой и отказывались выходить на смену, если, например, рыбные тефтели подавали три раза в неделю или часто давали картошку с селёдкой. Рассказав об этом, я сообщил, что в столовой Баренцбурга сейчас подают картофельное пюре не то, что три раза в неделю, а три раза в день. И не только пюре. Стало обычным на ужин давать то, что осталось от обеда, то есть обед и ужин одинаковы. При этом никакого выбора. И шахтёры едят, ничего не предпринимая. Единственно что, так это половина населения посёлка стали питаться дома, а не в столовой.

После ужина-обеда мы отдали Умбрейту сапоги, а сами пошли по домам и кемарнули пару часиков. Старков проснулся, пришёл и мы почаёвничали, а потом погуляли перед сном. По пути встретил Рейстада, с которым поболтали о его строительных проблемах. Его интересовало, нельзя ли найти в Баренцбурге штукатура и столяра, которые бы могли у него поработать. Но в этом случае, если таковые найдутся, нужно оформлять визы для выезда рабочих через Норвегию. Уле всё знает и всё организует. Главное — найти желающих работать и имеющих возможность. Посмотрю, когда буду в Баренцбурге.

Вот и закончился день, полный настоящих полярных приключений.

18 августа, среда

Я думал, что сегодня день будет без неожиданностей, но ошибся. Хоть это не то, что вчера, но всё-таки.

Вообще-то день начался, как обычно. Небо в тучах. Спокойно встал по будильнику. Плечи уже почти не болели после вчерашнего, так как я сразу принял душ (горячий, конечно, а не холодный). Позавтракали и решили отдохнуть до полудня. Потом прошлись в городок, где купили по поясной сумочке для подарков. Старков накупил ещё конфет всяких, а я не стал. Наши конфеты ничуть не хуже.

Тут возле бутикена нас поймал вездесущий Умбрейт. Мы поехали ко мне в номер переводить статью из Свальбард постена. Перевели. Он диктовал на английском в переводе с норвежского, а я сразу печатал на компьютере русский вариант. Потом пришёл Старков, а Умбрейт укатил в магазин. Мы приготовили бульон, отварили макароны и стали обедать. Появился Умбрейт, и мы угостили его чаем, поскольку он уже отобедал.

Через некоторое время появился неожиданно Несс и пригласил к себе на вечер по случаю его завтрашнего отъезда на материк. Вот это и было неожиданностью, хотя предугадать можно было. А Старков хотел сегодня встретиться с Чель Морком, но днём его дома не оказалось. После ухода гостей, Старков исчез, видимо, опять пошёл к Челю, а я сел и напечатал ответное письмо в «Свальбард Постен» и записал его на дискету.

Без четверти восемь неожиданно появился Ян Эгиль. Очевидно, он хотел пригласить вечером в ресторан или к себе домой, но я опередил его, сообщив, что через пятнадцать минут приедет Несс и заберёт к себе. Посидели, поболтали. Жаль, конечно. Мне нравилось быть в обществе Ян Эгиля. Но Несс оказался первым.

Пришёл Старков с известием, что так и не дозвонился до Челя. Приехал Несс, я познакомил его с Ян Эгилем. Так сегодня Несс познакомился с двумя моими приятелями, которых не знал прежде. Впрочем, он завтра уезжает. А пока поехали к нему, а Ян Эгиль к себе. По пути захватили Торгеира — переводчика губернатора, во время отпуска которого работал Несс.

Несс жил в однокомнатной квартире большого двухэтажного дома.

Меня удивила при входе в дом довольно старая жестяная раковина для мытья рук. Может быть, это со старых времён. И вход сам по себе чем-то напоминает наши коммуналки. Прошли по коридору типа общежития и вошли в квартиру, где всё оказалось уже по современным стандартам, то есть красиво и с претензией на шик.