Чем скорее мчались, тем сильнее нас подбрасывало и резче опускало. Шлёпался я постоянно весьма ощутимо. Было такое же ощущение, как если бы меня подбрасывали и роняли на пол — преужасно. Приходилось, подлетая вверх, тут же отжиматься на руках, чтобы не так сильно шлёпаться местом, на котором сидишь. Но если лодка шла медленно или останавливалась, чтобы подождать отстающих (всего в походе было четыре зодиака по пять-шесть человек в каждом), то качаться было очень даже приятно.

Около часа мы добирались до Кап Лайлы. Там вылезли на берег, сначала погружаясь в волну (мне с моими высокими сапогами это было легко), сняли костюмы, положили их на берегу, а сами пошли на самый мыс, где некогда производились буровые работы на нефть. Зачем мы туда пошли с точки зрения археологии, было совершенно непонятно, поскольку никто картированием не занимался, смотреть было решительно не на что в плане индустрии. Зато по пути видели охотничьи домики, чьи-то дачи.

У одного из них остановились, так как увидели, что недавно здесь был белый медведь и пытался проникнуть в дом. На двух узких окнах явно виднелись следы лап. Я даже сфотографировал одно окно. У стоявшего рядом сарая два окна были разбиты. Медведь, видимо, залезал на поленицу дров и пытался забраться в сарай. Неужели не порезался?

Пошли дальше и встретили местных дачников. Хозяйка одного из магазинов в Лонгиербюене меня узнала, и я рассказал ей о следах медведя. Их дом оказался совсем рядом. Она, разумеется, живо заинтересовалась сообщением.

Но у них с собой лайка, так что не так страшно.

Прошли мы дальше, сели на брёвнышки и поели взятые с собой тормозки. Говорили и о медведе. Рассказывали, что дней десять назад медведь влез в пять охотничьих домиков, а в десятке домов повредил окна и двери. Не медведь, а монстр какой-то. Его счастье, что сезон начинается с 20 августа, а то кто-нибудь да пристрелил бы его в порядке самозащиты.

Я рассказал шутку, опубликованную в «Свальбард Постене», о том, как охотник звонит по телефону в контору губернатора и просит разрешения убить медведя, говоря, что он уже врывается к нему в домик. И добавил от себя, что губернатор разрешил, но услышал в ответ: «Спасибо, но уже поздно.

А-а-а!»

Посидев за разговорами, мы, как ни странно нам было, повернули назад, так и не поняв, зачем сюда шли. В пути все растянулись, шли кто где хотел, а ведь следы медведя на окнах все видели. Студенты произвели кое-какие замеры расположения домиков на местности. Но вот подошли к своим зодиакам, надели снова костюмы и покатили через залив к посёлку Колсбея. Вышли в районе домов у бывшего пирса, который давно почти полностью разрушен. Тут группа разделилась на две части. Четыре человека и мы со Старковым решили идти к домику Русанова, а остальные запланировали работу по картированию в посёлке, а для начала хотели осмотреть сами дома. Осталось там четыре строения. Ещё одно сгорело несколько дней назад и продолжало ещё дымиться.

Ну вот, пошли мы к домику Русанова. Даг Аванго сказал, что после домика Русанова они пойдут дальше к тоннелю, по которому некогда переправляли уголь из Груманта в Колсбей. Старков сказал, что мы туда не пойдём, а посидим в домике и вернёмся. Наметили собраться всем к пяти часам.

Даг спросил меня, не опасно ли нам возвращаться одним от домика Русанова. Я ответил, что не опасно, если нет медведя. Все рассмеялись, и Даг сказал, что даст мне на всякий случай зажигательный патрон на обратную дорогу на всякий случай. Они хотели пройти к тоннелю и там ожидать прибытия наших зодиаков.

Не успели мы далеко уйти, как Даг, который со своими спутниками шёл чуть выше нас со Старковым, поднял норвежский флаг, замахал мне, и все закричали, что бы мы возвращались назад. Оказывается, поднятый флаг был сигналом опасности. Мы повернули, и нам сообщили, что вторая группа где-то увидела медведя.

Откровенно говоря, я подумал, что это ошибка.