— Напра-во!

Разом повернулись.

И пошли… Неважно куда, важно как — строем пошли, видя перед собой только затылок впереди идущего и слыша дробный стук тридцати шагающих в ногу пар башмаков…

Через два дня им выдали «смертники» — смертные жетоны, выштампованные из алюминия, которые они должны были таскать при себе. Медальонов было два — один на длинной цепочке, другой на короткой. Тот, что на длинной, когда их убьют, командир отнесет в строевой отдел части, а тот, что короткий, повесят на ногу, руку или что там уцелеет покойнику, чтобы не перепутать его с другим.

А раз им выдали идентификационные жетоны, значит, их повезут на войну. Повезут в Чечню.

Ну и ладно, и черт с ним, может, даже и неплохо, что в Чечню, может, там будет лучше! Потому что хуже быть не может. Некуда уже!..

Глава 9

Партизанские войны не имеют ни линии фронта, ни четких временных рамок. Длясь годами, иногда десятилетиями, они никогда не идут беспрерывно. Они, как торфяной пожар, полыхают то в одном, то в другом месте, затухают, незаметно тлея под покровом видимого благополучия, и разгораются с новой силой там, где никто не мог ожидать.

В Чечне царило очередное перемирие, которое русские генералы и политики называли окончательной и безоговорочной победой. Базары работали, по улицам ходили мирные граждане, но почти в каждом дворе, где-нибудь за сараем или в огороде среди грядок, был закопан завернутый в промасленную тряпку автомат или даже гранатомет.

Но далеко не все свои автоматы зарыли в землю…

Высоко в горах, в тени сомкнувшихся крон деревьев, на расстеленной кошме сидели люди. Мужчины. Которые вели по-восточному неторопливую и обстоятельную беседу.

Это были не просто мужчины и не просто чеченцы, это были так называемые полевые командиры, пусть не из первых, но и не из последних. Разговор шел о самом насущном — о будущем Чечни и, значит, об их будущем. О том, что будет через полгода-год, в том числе что с ними будет… Если исключить необычный антураж — горы, папахи, кинжалы и автоматы, — все это сильно напоминало открытое партсобрание «первички» времен недалекого застоя: с кворумом, регламентом, докладчиками и прениями сторон. В общем, слушали — постановили… А как иначе? Две трети этих нынешних командиров в свое время были при должностях, были членами партии, освобожденными и неосвобожденными парторгами и председателями профкомов. Человек, наделенный организационными способностями, при любой власти в командирах ходит, а все остальные — в рядовых. Сомневаетесь? А вы по головам посчитайте, кто в главные демократы в бывших республиках выбился. Все те же самые. Отсюда и застарелые привычки…

Сегодня на повестке дня стоял один-единственный вопрос — положение дел на текущий период, которое было так себе — хреноватое было положение. Хвастливые отчеты о разгромленных колоннах, сбитых «вертушках», сожженных танках и бэтээрах были заслушаны, в целом одобрены и приняты к сведению. С предложениями было туже…

Счастливые времена, когда русские перли на ура «одним десантным батальоном завоевывать» Чечню и их можно было расстреливать, как мишени в тире, миновали. Война дураков учит быстро — путем отстрела дураков. Те, кто не умер, — поумнели. И перестали уповать на победный опыт Второй мировой с ее резервными армиями, фланговыми охватами и прорывами сводных бронетанковых корпусов, спустившись на грешную землю. На чеченскую землю… Истинными учителями русских стали не генералы Генштаба, а «чехи». Эти самые полевые командиры…

— Что скажешь, Абдулла?..

…Ну, то есть слово для выступления предоставляется товарищу Магомаеву Абдулле…

— Скажу, что мочить надо шакалов!.