* * *

«Самурай» гудел голосами своих посетителей, как разбуженный улей. Время было самое горячее, пиковое, когда «белые воротнички» из близлежащих офисов собирались здесь не только подкрепиться, но и провести деловые переговоры или обменяться последними новостями. Всех к тому же привлекала экзотическая японская кухня и безупречное обслуживание.

Когда Фрам открыл дверь в зал, ему остро шибануло в нос восточными пряностями и запахом паленого мяса с табаком. Официанты, как угорелые, сновали по залу, стараясь предупредить малейшее желание клиентов. Те из них, которые располагали большим временем, заказывали на стол японское фундю – двухъярусное нехитрое сооружение со спиртовой горелкой и чашкой с растительным маслом – и за вполне приличную сумму удовлетворяли скрытую в каждом мужчине мальчишескую страсть к неизведанному, одновременно становясь соавторами собственного угощения. Маленькой вилочкой нужно было наколоть с тарелочек кусочек обработанного специями мяса или рыбы и опустить его в кипящее масло, чтобы через пару минут положить ароматный фритюр в рот.

Фрам остановился в дверях, пытаясь отыскать свободный столик. Он уже хотел подозвать мэтра, но тут увидел в конце зала поднятую вверх руку. Бъёрн Бру пришел раньше его и теперь приглашал присоединиться. Он прошел к нему, обмениваясь по пути приветствиями с знакомыми бизнесменами, и на какое то мгновение погружение в привычную атмосферу дружелюбной корпоративности придало ему впервые за последние часы нечто вроде уверенности.

– Извини, Бъёрн, я немного опоздал. – Фрам протянул ему руку, присаживаясь за маленький столик.

– Ничего страшного, я только что появился. Как дела?

– Спасибо, хорошо, хотя и есть проблемы.

– У кого их не бывает, Стив? Проблемы возникают, чтобы их решать. Что я могу сделать для тебя?

Бру не питал иллюзий относительно мотивов, которыми руководствовался Фрам, приглашая его в «Самурай», но находил это в порядке вещей. Так уж люди устроены, что на бескорыстную дружбу в наше время способен далеко не каждый. А Фрам, хоть и иностранец, представлял собой не самый худший тип рода человеческого и даже был ему чем то симпатичен. Вероятно, тем, что не любил прикидываться другим человеком, держал себя с достоинством, но без высокомерия, не был жадным, любил посидеть за рюмкой «аквавита» или «смирновской», владел чувством юмора – то есть обладал качествами, которые не всегда можно было найти у своих сограждан. Бру считал себя человеком с широким взглядом на жизнь. Он достаточно критически оценивал своих соплеменников, их холодную расчетливость, жесткую деловитость, скучный нрав и неумолимую прижимистость, находя у Фрама неподдельное человеческое тепло и открытость характера. Этот канадец, что бы там ни говорили, был интересным парнем.

– Твоя проницательность удивительна, Бъёрн, – смущенно улыбнулся он, раскрывая меню. – Мне неловко, что вспоминаю о тебе тогда, когда нужен твой совет или помощь… Тем не менее давай сначала поедим, а потом уж я изложу свою проблему.

– Не возражаю, Стив. – Бру дружески похлопал его по колену и принялся изучать меню.

Как всегда, когда Фрам находился под стрессом, у него пропадал аппетит, поэтому он с трудом справился с каким то замысловатым японским блюдом, в котором был смело нарушен европейский кулинарный закон несовместимости мяса с рыбой. Бъёрн же был полностью поглощен едой, смаковал каждый кусок и со спокойной совестью пользовался возможностью вкусно поесть.