— Это какой нарком? — спросил Дорин. — Товарищ нарком госбезопасности или сам Нарком?

Октябрьский даже обиделся:

— Конечно, Сам.

В феврале месяце прежний НКВД разукрупнили на два наркомата — Внутренних Дел и Государственной Безопасности. К делению этому сотрудники еще не привыкли, да и было оно больше условным. Сидели под одной крышей, ходили по тем же коридорам, ездили в общие дома отдыха. Даже руководство не сменилось, просто бывший начальник Управления госбезопасности тоже стал называться «народным комиссаром». Чтобы не путаться, сотрудники называли его «нарком госбезопасности», а прежнего — просто «Нарком» или «Сам». По-правильному именовать главного чекиста страны теперь следовало бы «заместителем председателя Совета народных комиссаров». Недавно получил он это высокое назначение и курировал теперь не только Органы, но и еще несколько ключевых ведомств.

В общем, одно дело спецгруппа подчинялась бы товарищу наркому госбезопасности, и совсем другое — напрямую Наркому.

Егор, что называется, проникся.

— Факт третий. Противостоит нам Абвер, организация, про которую тебе рассказывать не нужно, в ШОНе у вас по этой замечательной конторе был специальный курс. Задача Абвера — заморочить нам голову. Если нападение решено отменить, они должны создать у нас прямо обратное впечатление, чтобы мы попусту растратили свои силы. Если сроки нападения остаются в силе, Абвер попытается убедить нас, что войны в этом году ни в коем случае не будет. Ребята они хитрые, изобретательные, работают, что называется, с огоньком. По традиции там много бывших морских офицеров, да и начальник, как тебе известно, адмирал. Что мне в их организации нравится — должности там распределяют не по званию, а по профпригодности, так что капитан или даже обер-лейтенант может оказаться главнее полковника. Важен не чин (он в конце концов зависит от возраста), а личные качества. Переиграть абверовцев будет непросто. Особенно, если учитывать наш кислый статус кво с кадрами.

Старший майор тяжело вздохнул. Что такое «статус кво», Егор запамятовал, но на всякий случай понимающе кивнул.

— На этом обзор ситуации заканчиваю и перехожу собственно к операции. — Октябрьский оживился. Можно сказать, повеселел на глазах. — Вчера ночью поступила агентурная информация. 20 апреля в полночь, то есть сегодня, в районе Святого озера (это около Шатуры) с самолета будет сброшен особо важный груз. Посылка или человек, неизвестно. Однако то, что занимаются этим лично германский военный атташе генерал Кестринг и его заместитель полковник Кребс, да и сама близость выброски к Москве — свидетельство особой важности этой акции. Наш источник сообщает, что подготовка ведется с соблюдением чрезвычайных мер секретности. Принимать груз будет Решке, капитан Абвера. Он числится третьим секретарем посольства. Разведчик сильный, опытный. Досье на него толщиной с роман «Граф Монте-Кристо», а по содержанию даже увлекательней. Когда сам Решке берет на себя обязанности приемщика — это не шутки. Но и мы окажем самолету уважение, — хитро прищурился начальник спецгруппы «Затея». — С нашей стороны встречать его будет не какой-то капитанишка, а представитель высшего комсостава, по германским меркам генерал-майор. — Он с шутливой важностью постучал себя по петлицам. — Имею приказ Наркома: перейти от пассивного наблюдения к активным действиям. Давно пора.

— Что такое «активные действия», товарищ старший майор?

— Будем перехватывать. Хватит с фрицами менуэты танцевать, время поджимает.