– Тихо, – говорит он. – Тш‑ш.

Но мне запах слышно. Ти‑Пи посадил меня в постели, одевает быстро.

– Тихо, Бенджи, – говорит Ти‑Пи. – Идем к нам. Там у нас дома хорошо, там Фрони. Тихо. Тш‑ш.

Завязал шнурки, надел шапку мне, мы вышли. В коридоре свет. За коридором слышно маму.

– Тш‑ш, Бенджи, – говорит Ти‑Пи. – Сейчас уйдем.

Дверь открылась, и запахло совсем сильно, и выставилась голова. Не папина. Папа лежит там больной.

– Уведи его во двор.

– Мы и так уже идем, – говорит Ти‑Пи. Взошла Дилси по лестнице.

– Тихо, Бенджи, – говорит Дилси. – Тихо. Веди его к нам, Ти‑Пи. Фрони постелет ему. Смотрите там за ним. Тихо, Бенджи. Иди с Ти‑Пи.

Пошла туда, где слышно маму.

– У вас там пусть и остается. – Это не папа. Закрыл дверь, но мне слышно запах.

Спускаемся. Ступеньки в темное уходят, и Ти‑Пи взял мою руку, и мы вышли через темное в дверь. Во дворе Дэн сидит и воет.

– Он чует, – говорит Ти‑Пи. – И у тебя, значит, тоже на это чутье?

Сходим с крыльца по ступенькам, где наши тени.

– Забыл надеть тебе куртку, – говорит Ти‑Пи. – А надо бы. Но назад вертаться не стану.

Дэн воет.

– Замолчи, – говорит Ти‑Пи. Наши тени идут, а у Дэна ни с места, только воет, когда Дэн воет.

– Размычался, – говорит Ти‑Пи. – Как же тебя к нам вести. Раньше хоть этого баса жабьего у тебя не было. Идем.

Идем кирпичной дорожкой, и тени наши тоже. От сарая пахнет свиньями. Около стоит корова, жует на нас. Дэн воет.

– Ты весь город на ноги подымешь своим ревом, – говорит Ти‑Пи. – Перестань.

У ручья пасется Фэнси. Подходим, на воде блестит луна.

– Ну нет, – говорит Ти‑Пи. – Тут слишком близко. Еще дальше отойдем. Пошли. Ну и косолапый – чуть не по пояс в росе. Идем.

Дэн воет.

Трава шумит, и ров открылся в траве. Из черных лоз круглятся кости.

– Ну вот, – сказал Ти‑Пи. – Теперь ори сколько влезет. Вся ночь твоя и двадцать акров луга.

Ти‑Пи лег во рву, а я сел, смотрю на кости, где сарычи клевали Нэнси и взлетали из рва тяжело и темно.

«Когда мы ходили тут утром, монета была», говорит Ластер. «Я еще показывал тебе. Помнишь? Мы стоим вот здесь, я вынул из кармана и показываю».

– Что ж, по‑твоему, и бабушку разденут сарычи? – сказала Кэдди. – Глупости какие.

– Ты бяка, – сказал Джейсон. Заплакал.

– Глупая ты, – сказала Кэдди. Джейсон плачет. Руки в карманах.

– Джейсону богатым быть, – сказал Верш. – Все время за денежки держится.

Джейсон плачет.

– Вот, додразнили, – сказала Кэдди. – Не плачь, Джейсон. Разве сарычам пробраться к бабушке? Папа их не пустит. Ты маленький – и то не дался б им. Не плачь.

Джейсон замолчал.

– А Фрони говорит, что это похороны, – сказал Джейсон.

– Да нет же, – сказала Кэдди. – Это у нас званый ужин. Ничегошеньки Фрони не знает. Он светляков подержать хочет. Дай ему, Ти‑Пи.

Ти‑Пи дал мне бутылку со светляками.

– Пошли обойдем кругом дома и в окно заглянем в гостиную, – сказала Кэдди. – Вот тогда увидите, кто прав.

– Я и так знаю, – сказала Фрони. – Мне и заглядывать не надо.

– Ты лучше молчи, Фрони, – сказал Верш. – А то получишь порку от мэмми.