Осмотревшись, я направился вдоль стены в сторону библиотеки и, когда до дежурного гвардейца оставалось шагов пять, спокойно пересек слабо освещенный краешек площади. Как я и ожидал, он не обратил никакого внимания на едва заметную тень, проплывшую мимо его носа. Теперь я прятался под стеной дворца. Однако я не собирался входить в него с парадного входа. Не то чтобы мне этого не хотелось, просто я отчетливо понимал, что сейчас не время для этого. Потому я проскользнул к спускающейся с крыши водосточной трубе и тщательно ощупал каменную стену дворца. Поначалу я намеревался применить заклинание «Ползущей мухи», чтобы подняться по этой стене, но, почувствовав под ладонями шероховатый камень с глубокими щелями швов, решил, что справлюсь своими силами. Засунув свою волшебную палочку за пояс, я ухватился левой рукой за нижний крюк водосточной трубы и потянулся вверх по стене.

Этой ночью мне положительно везло. Первое же окно на втором этаже, до которого я добрался, оказалось приоткрытым. Чуть толкнув скрипнувшую створку, я расширил имевшуюся щель и через мгновение оказался в темной комнате. Не закрывая окна, я, метнулся к выходу из комнаты и, чуть нажав, потянул за дверную ручку. Дверь немедленно и беззвучно подалась. Я увидел перед собой слабо освещенный коридор и фигуру дежурного гвардейца, притулившегося на недалекой лестничной площадке. Где‑то рядом должен был находиться малый зал утренних королевских приемов, соседствовавший с королевской спальней, будуаром и кабинетом, вот туда‑то мне и было необходимо попасть.

Еще раз тщательно припомнив расположение окон на фасаде дворца, я выскользнул в коридор и бесшумно направился в сторону приглянувшейся мне двери. Толкнув ее, я проскользнул в открывшуюся темноту.

Да, это был нужный мне зал. Его надраенный паркет слабо светился, отражая просачивающиеся через зашторенные окна блики башенных огней. В глубине зала темнело возвышение, на котором по утрам появлялась королева выслушивать пожелания доброго утра от своих придворных. Значит, с правой стороны за тонкой перегородкой располагались ее спальня и будуар, откуда она выходила, а с левой – ее кабинет, куда она удалялась.

Я тихо приблизился к правой стене и сразу начал нашептывать заклинание «Слепого окна». Как только заклинание было произнесено, на гобелене шпалер, обтягивающих пере городку, появилась едва заметная золотистая искорка, которая тут же шустро побежала по расширяющейся спирали. Тканый рисунок протаивал под этой искоркой, словно морозный узор под теплым дыханием, и в темный зал начал просачиваться свет лампы, освещавшей королевский кабинет. Когда «Слепое окно» стало размером со столовое блюдо, я щелкнул пальцами правой руки, и бегущая искра погасла.

Я приник к открывшейся моим глазам картине.

За большим письменным столом, на котором стояла освещавшая кабинет лампа и валялось несколько бумажек, сидела королева. Одета она была в какой‑то не слишком чистый халат, из‑под которого выглядывало кружево то ли пеньюара, то ли ночной рубашки. Темные короткие волосы были растрепаны, худощавое лицо бледно, вяло, неподвижно, а в опущенных к столу огромных темных глазах застыла тоска и какая‑то непонятная отрешенность. Глядя на неё, возникало впечатление, что эта молодая девушка полностью пресытилась жизнью и ничего интересного для себя уже не ждет. Тонкие бледные руки с длинными пальцами лежали на столешнице неподвижно.

В стоявшем рядом со столом кресле вольготно развалился не кто иной, как сам советник Юрга. Именно в таком удобном положении, одетый в какой‑то весьма свободный шлафрок, он докладывал королеве о событиях сегодняшнего дня:

– …и вообще, моя королева, этот новый посол еще грязнее и нахальнее прежнего! Ты заметила, как от него пахнет? А в каком халате он приперся на королевскую аудиенцию?.