Эйлин было тяжело вынимать бумажку, поднятую ею в библиотеке мистера Гарло. Этот большой человек поставил ее на должное место, а она не удержалась на нем. Что бы ни думал о нем Джим, но Гарло мог претендовать на величие.

Она почувствовала, что пора передать бумажку своему спутнику.

— Я не буду оправдывать себя, — сказала она откровенно. — Я сделала ужасную гадость и даже не могу сказать, что я сделала это для вас: низкое любопытство руководило мною.

Они остановились под деревом, и он прочел записку.

— Марлинг! — задыхаясь, сказал Джим. — Боже мой!

Эффект, произведенный нацарапанными на бумажке словами, поразил ее. Он тщательно сложил записку и положил в карман.

— Марлинг, Ингл, миссис Гиббинс, — заговорил он своим обычным шутливым тоном. — Вот свяжите-ка всю эту путаницу с запиской мистера Марлинга, в которой он просит оставить ему его письменные принадлежности. Возьмите дядюшку с его фильмовым безумием, прибавьте сюда миссис Гиббинс с ее возлюбленным Уильямом Смитом, объясните неотправленное письмо, найденное в замерзшей луже, — и создайте из всего этого ясную картину.

— О чем вы говорите? — беспомощно спросила девушка.

— Вы не знаете? Элк тоже не знает. Я не уверен, что и сам я знаю, но хотел бы, чтобы следующие десять дней уже прошли.

Глава 12

Эйлин рассердилась.

— Вы ужасно таинственны. Я всегда думала, что тайны сыщиков просто выдумки писателей сенсационных романов.

— Вы бывали когда-нибудь в парламенте? — неожиданно спросил Джим.

Она покачала головой:

— Нет.

— Ну, так пойдемте. Там вы увидите нечто более интересное, чем выставка картин.

По правде говоря, Эйлин мало интересовалась политикой, но здание парламента произвело на нее впечатление. Высокий холл, широкая лестница, гулкие коридоры с торопливо движущимися по ним фигурами, таинственность происходившего за дверями вызвали в ней совершенно новое ощущение.

Джим исчез, потом вернулся с билетом. Они поднялись по лестнице, и их впустили в одну из галерей.

Ее первым чувством было разочарование. Зал парламента оказался гораздо меньше, чем она ожидала. Членов парламента было мало, и никто из них не слушал оратора. Казалось, один спикер под своим балдахином обнаруживал интерес к речи.

Зал начал наполняться; люди непрерывной процессией входили и занимали свои места. Оратор все еще гудел. Джим коснулся руки Эйлин и кивнул. Из-за кресла спикера вышел человек, в котором она узнала сэра Джозефа Лейтона, министра иностранных дел. Он уселся на передней скамье и погладил усы; оратор умолк и сел. Кто-то встал и предложил министру вопрос.

В это время рука Джима коснулась ее руки.

— Я пойду повидаться с ним. Вы меня подождете в коридоре? — спросил он шепотом.

Эйлин кивнула.

Министр вышел из зала минут через десять, помахал рукой сыщику в знак приветствия и взял его под руку.

— Ну, как дела? — спросил он, когда они пришли в его комнату. — Опять Гарло, да? В дипломатических кругах Европы что-то темное, страшное?

Он засмеялся своей шутке, сел за громадный стол и набил себе трубку из жестянки с табаком.

— Гарло, Гарло, — сказал он с добродушным нетерпением. — Все говорят об этом Гарло. На днях у меня будет разговор с ним. В четверг он дает обед, и я обещал заехать перед парламентом.

— По какому же случаю этот обед? — спросил Джим Карлтон.

— Видите ли, он ведь тайный дипломат. Он узнал, что на Балканах может произойти столкновение— в сущности, драка между двумя кровожадными разбойниками, — и своим обедом он протягивает оливковую ветвь посланникам двух замешанных в конфликте держав.