— Цоллер, Цоллер,.. — задумчиво произнес журналист. — Был такой знаменитый немецкий ученый — Карл Цоллер. Он погиб в автокатастрофе в сороковом году... Ладненько. Продолжай.

Егор продолжил.

И рассказал о могиле Беловой на Ваганьковском кладбище, о следователе Глюкине, о колдуне Вороне, о голове, вызванной с того света, о магазине «Дальняя дорога», о Никите, который залез в гроб и исчез вместе с этим гробом...

Здесь Егора перебила Ася:

— Значит, ты не Никита, а Егор?!

— Да, — кивнул Егор. — Я Егор.

— А вдруг Никита погиб? — с тревогой сказала девочка.

Егор только вздохнул в ответ. Ему самому эта мысль не давала покоя.

— А ты не помнишь, какие колдун говорил заклинания, когда вызывал Белову с того света? — спросил Врунский.

— Помню. — Егор нараспев произнес: — Ал-магель... Он-тиум... Гут-талакс...

Ася и Врунский засмеялись.

— Да-а, парень, — покачал головой журналист, — здорово вас этот Ворон разыграл.

— Разыграл?

— Конечно.

— А почему вы так решили?

— Да потому что альмагель — это желудочное лекарство. А онтиум — ушные капли.

— А гутталакс, — прибавила Ася, — слабительное.

Егор растерялся:

— А как же голова?.. Зеленый луч?..

— Все эти фокусы делаются с помощью водяной пыли. Ее распыляют в темной комнате, а после на нее, как на экран, проецируют лазерное изображение.

— Но голова была будто живая!

— Правильно, — кивнул Врунский. — Потому что это объемное изображение.

Егору все еще не верилось:

— Ну а яркие вспышки откуда?

— Это и вовсе элементарно. В комнате распыляется пыль, но уже не водяная, а обыкновенная. И включается кварцевая лампа. Знаю я все эти штучки.

— А откуда вы их знаете, дядь Борь? — поинтересовалась Ася.

— А я как-то проводил расследование, связанное с махинациями группы экстрасенсов. Эти аферисты тоже пользовались кварцевыми лампами, лазерными лучами и прочими прибамбасами, чтобы обманывать доверчивых людей.

— Так вы считаете, что Ворон — аферист? — спросил Егор.

— Э нет, брат. Тут дело посерьезнее... — Журналист закурил третью папиросу. — Расскажи-ка все с самого начала. Но помедленнее.

Егор рассказал. Помедленнее.

Пока он рассказывал, Врунский выкурил третью папиросу и закурил четвертую.

— Значит, вы с Никитой позвонили по «ноль два» и вас соединили с отделом убийств?

— Да, с отделом убийств.

— Странно. Насколько я знаю, дежурная на пульте сама передает полученную информацию опергруппам. И те выезжают на место происшествия.

— А к нам приехал один Глюкин.

— Очень странно. Похоже, что и тут вас, ребята, накололи.

— А кто наколол?

— Да Глюкин с Беловой... Кто ж еще.

После этих слов Егору оставалось только почесать затылок. Что он и сделал.

Журналист выпустил изо рта колечко дыма:

— Егор, а на могиле Беловой ты ничего подозрительного не заметил?

— Ничего. Могила как могила. Крест, фотка, год рождения, год смерти.

— А какой год смерти указан?

— Пятьдесят первый.

— Ясненько. — Врунский пружинисто поднялся с дивана. — Едем на Ваганьковское!

На Ваганьковском кладбище журналист пристально всмотрелся в фото Кощеева-Поцелуева.

— Это не Поцелуев, — уверенно заявил он.

Затем Врунский так же пристально всмотрелся в фото Беловой.

— И здесь туфта чистейшей воды.