– Я ни с кем не разговаривал. Всего лишь сидел за столиком возле этой компании и слушал, о чем они говорят. Пять часов. Эти ребята умеют надираться, я тебе точно говорю.

В беседу вмешалась телефонистка и сказала что‑то непонятное.

– Ты подорвешь государственный бюджет, – сказал Мартин Бек. – Ну, так какие там у тебя новости?

– Они несколько раз говорили о нем, об Аффе, как они его называют. Это такие субъекты, которые при каждом удобном случае начинают сплетничать друг о друге. Стоит одному ввести мяч в игру, как тут же все мчатся за этим мячом.

– Пожалуйста, не так медленно.

– Этот Молин, похоже, хуже их всех. Он‑то и начал сплетничать о том, из‑за чего я сейчас звоню тебе. Жаль будет, если это окажется сплошной ложью.

– Леннарт, прошу тебя, ближе к делу.

– Ну, так я и приближаюсь. Ну вот, короче говоря, речь шла о том, что Матссон регулярно ездит в Венгрию, потому что у него там имеется какая‑то кошечка. Какая‑то спортсменка. Он познакомился с ней в Стокгольме на каких‑то международных соревнованиях или на чем‑то в этом роде, когда был еще спортивным журналистом. Тогда он еще жил с женой.

– Гм.

– Они еще говорили, что он ездит и в другие места, возможно, в Прагу и в Берлин, когда знает, что эта девушка тоже едет туда на какие‑нибудь спортивные соревнования, чтобы иметь возможность встретиться с ней.

– Мне кажется, это звучит не очень правдоподобно. Со спортсменками обычно не поддерживают длительных связей.

– За что купил, за то и продаю.

– Спасибо тебе, – без особого энтузиазма сказал Мартин Бек. – Спасибо и до свидания.

– Подожди. Я еще не закончил. Они не говорили, как эту девушку зовут, думаю, они вообще этого не знают. Но они сказали достаточно, чтобы я смог… Кстати, вчера тоже шел дождь.

– Леннарт! – в отчаянии воскликнул Мартин Бек.

– Мне удалось попасть в городскую библиотеку, и я целый день изучал спортивные колонки газет. После того как я все сопоставил, речь может идти только об одной спортсменке. Ее зовут… я лучше произнесу тебе по буквам.

Мартин Бек включил лампу на ночном столике и записал буквы на краешке плана города Будапешта. А–Р–И Б–Ё–К–К.

– Записал? – спросил Колльберг.

– Да.

– Вроде бы она по происхождению немка, но у нее венгерское гражданство. Я не знаю, где она живет, и, кроме того, не знаю, правильное ли это имя. Она не очень известна, с мая прошлого года я нигде не нашел ни одного имени, которое хотя бы немного походило на ее. Наверное, они брали ее с собой в качестве запасной.

– Гм. Теперь уже все?

– Еще одно. Его автомобиль стоит там, где и должен находиться. На стоянке в аэропорту Арланда. Это «опель‑рекорд». Ничего заслуживающего внимания в нем нет.

– Хорошо. Но теперь‑то уже все?

– Да.

– Ну, пока.

– Пока.

Мартин Бек равнодушно посмотрел на буквы, написанные им на плане города. Ари Бёкк. Это вовсе не походило на имя человека. Наверное, они исказили имя в газетах и эта информация совершенно бесполезна.

Он встал, открыл жалюзи и впустил в комнату лето. Вид на реку и на Буду на противоположном берегу был таким же изумительным, как и двадцать четыре часа назад. Чехословацкий колесный пароход уже уплыл, а на том месте, где он стоял на якоре, теперь покачивался теплоход с двумя низкими, близко поставленными друг к другу трубами. Он тоже был чехословацкий и назывался «Дружба». В ресторане на тротуаре сидели легко одетые люди и завтракали. Была половина десятого. Мартин Бек чувствовал, что от него нет никакой пользы и что он пренебрегает своими обязанностями.