|
- Потому что Рим по глупости арестовал его отца и мать за сотрудничество с известным преступником, их собственным сыном. Республика не отменила фашистских законов. - Мой брат дон Кроче договорился об их освобождении, - не без гордости сказал отец Беньямино. - О, брат очень сердился на Рим. Боже, подумал Майкл, дон Кроче сердился на Рим? Какого черта значил этот дон Кроче, если не считать, что он pezzonovante, главарь мафии. Машина остановилась перед зданием розового цвета длиною в целый квартал. Каждый из его углов украшали голубые башенки. Перед входом с натянутым над ним широким навесом в зеленую полоску, на котором значилось "Гостиница Умберто", стояли два швейцара в ослепительных униформах с золотыми пуговицами. Но это великолепие не привлекло взгляда Майкла. Наметанным глазом он окинул улицу перед гостиницей. Заметил по крайней мере десяток охранников, прохаживающихся парами или облокотившихся на металлические перила. Люди эти и не скрывали, для чего они тут. Под расстегнутыми пиджаками виднелись револьверы. Когда Майкл вылез из машины, двое из них, с тонкими сигарами в зубах, на мгновенье заслонили проход, внимательно его оглядывая, словно прикидывая, какая потребуется могила. На инспектора Веларди и других они не обратили внимания. Когда их группа вошла в гостиницу, охранники заблокировали за ними вход. Еще четверо, оказавшихся в вестибюле, провели их по длинному коридору. Они держались так горделиво, словно служили во дворце у императора. Конец коридора перегораживала двойная массивная дубовая дверь. Человек, восседавший в высоком, троноподобном кресле, поднялся и отпер дверь бронзовым ключом. Он поклонился, одарив при этом отца Беньямино заговорщической улыбкой. Перед ними открылась анфилада пышных комнат; за распахнутыми окнами простирался роскошный сад, из которого доносилось благоухание лимонных деревьев. Когда они вошли, Майкл заметил, что у двери с внутренней стороны дежурят двое. Интересно, подумал Майкл, почему так охраняют дона Кроче? Он друг Гильяно, но он и доверенное лицо министра юстиции в Риме, поэтому ему нечего опасаться карабинеров, заполнявших Палермо. Тогда кого и чего боится великий дон? Кто его враг? Мебель гостиной когда-то предназначалась для итальянского дворца - кресла гигантских размеров, диваны, длиной и шириной похожие на корабли, массивные мраморные столы, словно украденные из музеев. Они служили хорошим фоном человеку, вышедшему им навстречу из сада. Он раскрыл объятия Майклу Корлеоне. Стоя, дон Кроче был что в ширину, что в высоту почти одинаковым. Массивную львиную голову венчали тщательно подстриженные густые, с сединой, вьющиеся, как у негра, волосы. Глаза темные, как у ящерицы, - словно две изюминки, вставленные над мясистыми щеками. Щеки эти - два больших куска красного дерева; левая - гладкая, другая - набрякшая, со складкой. Рот был удивительно аккуратный, над ним - тонкие усики. Главным в лице был крупный, горбатый, как у императоров, нос. Однако все, что было ниже этой императорской головы, принадлежало крестьянину. Могучую талию его охватывали огромные, плохо сидящие брюки на широких светлых подтяжках. На нем была необъятная, свежевыстиранная, но неглаженая рубашка. Ни галстука, ни пиджака не было, и он ступал по мраморному полу босыми ногами. Он совсем не походил на человека, который "клевал" с каждого делового предприятия в Палермо, вплоть до последней рыночной стойки на площади. |
