Круто повернувшись к ней, Дирк безрадостно усмехнулся.

– Я допускаю, что они по-своему любят меня, но мы с сестрой были всегда на втором месте, у отца – после его работы, у матери – после ее общественных обязанностей. Настоящий семейный очаг я обрел только в ЭТОМ доме.

Каждое слово Дирка, произнесенное с болью и горечью, было правдой, и Тина знала это. Разве не слышала она в детстве, как отец много раз повторял то же самое в разговорах с матерью. И все же, какое это имело отношение к их браку? Она была в полном замешательстве. Конечно, Тина могла ожидать, что Дирк способен быть почти фанатичным в своем стремлении быть хорошим отцом, но не заводить детей вообще… Это ставило ее в тупик. И что он имел в виду, когда упомянул о ее матери?

– Дирк? – Тина села в постели, глядя, как Дирк достает из ящика комода белье, джинсы и рубашку. Когда он обернулся к ней, она выпалила:

– Куда ты собираешься?

– В душ, а потом выпью кофе. – Отвернувшись, он взялся за ручку двери.

– Подожди! – Тина стояла на коленях посередине кровати тоже обнаженная, и, забыв об этом, Дирк задержался, не отпуская ручку двери.

– Ну? – спросил он устало.

Испытывая боль за него и за себя, Тина сделала глубокий вдох, желая успокоиться. Она должна получить ответ.

– Мне бы хотелось узнать, что ты имел в виду, сказав, что я женщина иного склада, чем моя мать.

– Тина, по-моему, после вчерашнего ответ очевиден. Ты даже не задумывалась, где мы будем жить. Или даже будем ли мы жить вместе.

– Но… – начала Тина, покраснев.

– Я знаю, – прервал он ее. – Твоя карьера и дело значат для тебя все. – Он печально улыбнулся. – Именно это я и имел в виду, сравнивая тебя с твоей матерью. Единственное, что просила от жизни твоя мать, – это дом и семью. Она относилась к типу женщины-матери – хранительницы домашнего очага. – Улыбка сбежала с его лица. – А тебе необходима карьера – причем любой ценой.

Он повернул ручку и открыл дверь.

– Дирк! – Ее крик снова остановил его. – Мне так тяжело досталось мое дело.

– Я знаю. Я принял это и не стану просить тебя отказаться от дела. Ты не относишься к типу женщины-матери и хранительницы домашнего очага, Тина. Я предпочитаю не иметь детей в такой неустойчивой семейной атмосфере.

Выйдя в холл, Дирк тихо прикрыл за собой дверь.

Тина сидела, уставившись на дверь, пока пелена слез не превратила ее в смутное пятно. Что они сделали? Что она сделала? Что им делать теперь? Все, что сказал Дирк, было правдой. Она действительно была увлечена своей карьерой и связанными с ней риском и волнениями. Но она также любила и его. Она хотела иметь от него детей. Неужели Дирк не понимает этого?

Но мог ли он понять? Тина молча ответила на свой вопрос. Разве они сейчас знают друг друга на самом деле? Тина вздохнула. Да и как могли они снова узнать друг друга? Ведь они только препирались и старались уязвить друг друга все это время.

«Что же мне делать?» – думала она, обводя взглядом комнату, где познала значение слова «блаженство».

Они должны поговорить, решила она, выбравшись из постели и накинув халат на озябшее тело. Ей следовало настоять, чтобы они все обсудили, – прежде, чем с таким безрассудством соглашаться выйти за него замуж.

Безуспешно пытаясь вытереть слезы, текущие ручьем по лицу, Тина опустилась на краешек кровати.